условиях бухарского быта, деликатно склонила голову, ожидая услышать привычную сладкоголосую трель, нежные воркования и ласковые наставления новоиспеченной родительницы. Однако, в следующую секунду, чуть не подпрыгнула на месте, заслышав непонятное и маловразумительное:
– Кулувны джув! – отрывисто обратилась свекровь к невестке в грубом приказном тоне.
– Мастурахон! Ин чи гуфт? (тадж. «Мастурахон! Что она такое произнесла?») – тревожно обратилась старушка к своей дочери, с испугом озираясь на хозяйку дома.
– Дастата шўй! («Вымой руки!») – перевела на таджикский дочь.
На что, изумленная бабушка едва пролепетала:
– О ин тў намегўн-ку… («Но ведь, так не говорят…») – и, словно перенесясь в своё прошлое, нежно прощебетала, демонстрируя классику: – О бачекам, даҷонакам! Бед, дастакотана мешўем… («О дитя моё, сладкое! Пройдёмте, вымоем Ваши рученьки…»)
Яйца от черной курицы
худ. Шавкат Болтаев, Або. Портрет бухарского еврея. бумага, масло, акрил.
Как известно, базары на Востоке открываются рано, едва забрезжит утренняя заря. К счастью, мое поколение ещё застало настоящий базар, главным действующим лицом которого являлся рядовой дехканин, кормившийся от плодов рук своих. Нынче же, всё в руках у перекупщиков, которые диктуют свои цены. Эти современные флибустьеры рыночной торговли, рядового колхозника и на пушечный выстрел не подпустят к вратам рынка. Но, похоже, я как всегда отвлекся…
В золотую пору моего детства, с раннего утра, сбоку от рынка, можно было заметить серую толпу невзрачных дехкан-колхозников, со своими бидонами, ведрами, корзинами, котомками, тазами… В основном, это были сельские молочники: торговцы кислого молока (чакка), каймака (сливок), местной брынзы (панир). Чуть поодаль от них, как правило, располагались продавцы куриных яиц. А яйца – надо сказать – неотъемлемый продукт любой уважающей себя еврейской семьи. И вот, рано поутру, можно было застать типичную картину: старый бухарский еврей долго и монотонно торгуется с робким селянином. Последний, порядком проинформированный о хитрости и коварстве евреев и не желая прослыть в глазах земляков обманутым простофилей и дураком, упорно борется за каждую копейку.
– Семь копеек! – начинает торговлю еврей.
– Не-е: десять!
– Так и быть: восемь!
– Не-е: девять!
– Ну, хорошо: пусть будет по-твоему – восемь с половиной!
Сконфуженный дехканин, едва окончивший пять классов и далекий от дробей, явно впадает в ступор, теряясь и не находя слов. В итоге, более поднаторевший в этом деле оппонент, добивается своего: колхозник согласен уступить яйца по восемь с половиной копеек за штуку. И уже начинает было перекладывать товар из своего ведра в коробку покупателя, однако, тот внезапно останавливает начатую процедуру, озадачивая продавца следующей шарадой.
– Нет, погоди, так дело не пойдёт!
