это еще не все – здесь напрашивается еще один вывод, столь же очевидный, сколь и неожиданный. Если о Рождестве ничего не знали «новозаветные молчуны», то это может означать лишь одно: в компании Апостолов и их ближайших учеников, этих историй не мог знать… никто!
В узкой и сплоченной группе единомышленников, истории такого содержания и значимости попросту не могли бы не обсуждаться, многократно и подробно, абсолютно между всеми, входившими в группу, а потому, соответственно, и знать их должны были не иначе, как именно все. Если же вдруг выясняется, что несколько человек из этой группы таких историй точно не знали, это может значить одно: эти истории в группе вообще никогда не обсуждались, чему может быть только одна причина – их в этой группе никто не знал.
И вот тут стоит насторожиться. Ведь «никто» значит именно «никто», из чего следует, что и Апостол Матфей, и Евангелист Лука, в чьих Евангелиях и наличествуют истории Рождества, на самом деле этих историй… не должны были знать!
Согласитесь, возникает явный и весьма странный парадокс. С одной стороны, истории Рождества в Евангелиях от Матфея и от Луки имеются, а с другой стороны, анализ ситуации с авторами этих Евангелий приводит к выводу, что они никак этих историй знать не могли!
Но, если это так, тогда откуда эти истории взялись в Евангелиях от Матфея и от Луки? Хороший, как говорится, вопрос…
И на этот хороший вопрос мы найдем ничуть не менее хороший ответ, но сделаем это чуть позже, после того, как ознакомимся с еще одной – и весьма существенной, – несуразностью в евангельских текстах, связанных с Рождеством. Так что «хороший вопрос» пока запомним и сделаем небольшое, но необходимое отступление на пути к хорошему же на него ответу.
Несуразность Третья. История о Марии, считавшей Иисуса… бесноватым!
Несуразность, о которой идет речь, связана с эпизодом, имеющимся в обоих Евангелиях (Мф. 12:46–50, и Лк. 8:19–21), в которых имеются истории Рождества, но при этом смысл данного эпизода настолько противоречит этим историями, что остается только поражаться тому, как они вообще могли оказаться в одном повествовании.
Ведь согласитесь, что эпизод, в котором Иисус вдруг проявляет прямую грубость и пренебрежение по отношению к своей матери, совсем не вяжется с идиллическими рождественскими картинками… А уж когда удается выяснить мотивационную подоплеку этой истории, невозможность ее смыслового согласования с историями Рождества становится совсем уж очевидной!
Но – обо всем по порядку…
В эпизоде, о котором идет речь, описывается ситуация, когда к Иисусу, беседовавшему с народом в некоем доме, приходит его мать Мария в компании с другими своими детьми – братьями и сестрами Иисуса. Придя, они обнаруживают, что не могут пробиться к нему из-за многочисленности посетителей, заполонивших весь дом и даже стоявших на улице. Тогда Мария просит кого-нибудь передать Иисусу, что она с его братьями и сестрами стоит
