появляется на ней… Или же нет театра, нет сцены, нет блеска, и света, и самодельных картонных декораций, и пестрой публики.
– Можно попросить тебя встать на секунду?..
Лиза легко поднялась, будто птичка вспорхнула.
Холмиков же, напоминающий в тот миг большого довольного кота, устроился в кресле, свою жизнь без которого на факультете он не мог и вообразить, и с удовольствием откинулся на спинку.
– Иди сюда.
Лиза подошла, но присела сперва только на широкий подлокотник слева от Холмикова, поглядывая на него, повернутая вполоборота, и заправляя короткую прядь волос за ухо.
– Хорошо, посиди пока так, – разрешил Холмиков.
Света не зажигали. Аудитория постепенно погружалась в декабрьский мрак, и только уличные фонари тускло светили сквозь широкие незанавешенные окна. Их желтоватый свет смешивался с синей тьмой и какой-то особенной, факультетской тишиной. Всё замерло. Не слышно было даже тиканья больших часов у двери. Казалось, что всё растаяло.
– А эта аудитория не так и плоха – если сравнить с остальными, да?.. – негромко произнес Холмиков, будто бы мыслил вслух. – Ах, сейчас вспомнил – кабинет! Ну, разве я не прав, что кабинеты – это в поликлинике?
Лиза рассмеялась и сказала, что безусловно прав. Но это воспоминание уже навело Холмикова на мысль другую, и он сказал, как бы рассуждая:
– Забавные у нас всё-таки личности учатся. – Пауза. – Мне кажется, все они – девочки на нашем семинаре – еще девственницы; поэтому так смущаются моих шуток. – Еще несколько секунд тишины. Лиза, тая полуулыбку, взглянула не него. – Но вот скажите, Лиза, – прищурился Холмиков, – может быть, я действительно сегодня что-то неприличное сказал?
– На мой взгляд, ничего… – Ответила она. – Ксюша, мне кажется, немного не уверена в себе…
– Ксюша, – протянул задумчиво Холмиков, – попросту дура.
Помолчав, он добавил:
– Военная лирика у нее, вот вам и всё объяснение. Ну, – сказал он, наконец притянув Лизу к себе на коленку и крепко обхватив за талию, – хочешь ты бросить своего Чехова и заняться военной лирикой, говори?..
***
Когда Лиза, включив свет и поправив перед маленьким зеркальцем волосы, подошла уже к двери, Холмиков вдруг схватил ее руку и остановил, развернув к себе.
– Скажи мне, ведь Яна всё о нас знает? – спросил он, глядя Лизе в глаза внимательно и неподвижно.
– Частично… – начала было Лиза.
– Я сегодня прочитал это в её прячущемся взгляде, – проговорил Холмиков.
Затем он продолжил несколько мягче:
– Всё-таки в отличие от нас с тобой она очень чистый человек… И не умеет скрывать.
Лиза, неуверенная, что готова согласиться с Холмиковым, привычно улыбнулась, но через секунду ответила:
– Да, наверное,
