этому такое объяснение: «Как же может быть иначе? – говорил он. – Ведь мы у одного престола служим!»
…Умения жертвовать своим покоем, уютом семейным, умения преодолевать усталость после службы ради ближнего, чтобы отправиться в больницу, на кладбище или домой к больному человеку, – вот чего ожидает Господь от священнослужителя. Сполна обладал этим качеством отец Феодор. Конечно, он был воспитан в семье священника и воспринял это в преемственности, но при этом сам батюшка часто вспоминал уроки и отца Валентина Радугина, у которого начинал служение в священном сане. «На требу, – говорил он, – нужно реагировать мгновенно, помня, что это призыв Самого Бога».
Требы для батюшки тоже были собиранием прихода: дома с батюшкой можно и просто поговорить, и пошутить, и посидеть за гостеприимным столом. Благодаря этому для прихожан естественная дистанция, возникавшая при общении со священником в храме, сокращалась и заполнялась теплом души отца Феодора. Как воин по тревоге, откликался батюшка на просьбы людские. И никогда не ждал за это благодарности. Кстати, «благодарность» за требы для меня долго была определенным смущением, пока отец Феодор не помог мне это чувство преодолеть. Будучи алтарником, потом диаконом какое-то время, я оставался помощником батюшки – был его водителем. Часто бывая с ним на требах, я учился не только их совершению, но и умению отца Феодора выходить из неудобного положения, связанного с деньгами. У батюшки никогда не было определенной платы за требы. Благодарность людей воспринималась как их добровольная жертва. Часто бывало и так, что мы уходили с ним вовсе без денег и даже радовались этому, особенно если приглашали в дом бедные люди. Некоторые деликатно спрашивали: «А сколько мы вам должны?» – и батюшка мог ответить, что благодать бесценна, или отшучивался как-то. Для него деньги всегда были моментом второстепенным. Помню, он как-то привел мне слова одного старца: «Деньги – это мера нелюбви друг к другу». Конечно, разные бывали дома, но чаще всего такие, из которых не хотелось уходить, «запечатав» деньгами человеческие отношения. Да и как, в самом деле, можно было оценить часть души, оставленной в этом доме в таинстве Соборования, Причастия или даже освящения квартиры?
Любимым местом служения отца Феодора кроме храма было освященное им же отделение реанимации грудных младенцев в детской городской больнице № 7. Сами врачи, видя благодатную помощь в критических ситуациях свыше, приглашали нас туда окрестить тяжко болящих младенцев, часто «страха смертного ради». Крещеные чистые души порой после таинства отходили ко Господу. Естественно, денег такие требы не приносили, но собирали «богатство нетленное». Батюшка говорил, что младенчики становились за нас ходатаями, молитвенниками, и считал за честь крестить в реанимации.
Были у отца Феодора и «доходные» требы, но все, что он получал, шло на храм. Об этом я знаю не с чьих-то слов, а сам являюсь свидетелем тому. В столе в сторожке лежала у него коробочка картонная, и все принесенные
