представление о реальности, не отличала себя от солдат-республиканцев и постоянно носила на бедре свой изящный револьвер. Своему знакомому, немецкому фотографу Вальтеру Ройтеру, она сказала, что появляется на передовой в чулках и на высоких каблуках, потому что это повышает моральный дух мужчин[113]. Другим участникам событий, в частности Альфреду Канторовичу и советскому писателю Михаилу Кольцову, Герда представлялась настоящим бойцом-антифашистом: она не замечала политической борьбы, которая раскалывала республиканцев, но становилась все более чувствительной к страданиям испанских гражданских лиц. Идеологические тонкости для нее не имели значения, главное было победить фашизм. «Когда думаешь обо всех этих прекрасных людях, которых мы оба знали и которых убили в ходе этого наступления, – сказала она Коберну, – появляется абсурдное чувство, что как-то несправедливо быть живым»[114].
Герда должна была вернуться в Париж в понедельник 26 июля. Но в пятницу, 24-го, республиканцы снова отвоевали какой-то участок территории, и она решила в последний раз вернуться в Брунете. На рассвете в воскресенье утром она позвонила Теду Аллану и попросила ее сопровождать – ей уже удалось найти машину, чтобы добраться до линии фронта. «Мне нужно сделать несколько хороших фотографий, чтобы отвезти их в Париж, – сказала она. – Если при Брунете все еще бьются, то, может, удастся снять пару динамичных картинок»[115].
На окраине Брунете французский шофер наотрез отказался двигаться дальше, и Герде с Алланом пришлось пешком пробираться через кукурузное поле. В самом городе они встретили генерала Вальтера, командующего силами республиканцев в этом районе. Он, как и другие командиры, был крайне удручен большими потерями и приказал им немедленно уходить. Герда стала умолять Вальтера разрешить ей остаться, но это не помогло: генерал снова приказал им убираться и на этот раз накричал на Герду. Впрочем, та его не послушала. Видя, что намечается ожесточенное наступление повстанцев, они с Алланом укрылись в мелком окопчике; неподалеку спешно окапывались солдаты-республиканцы.
Вскоре раздался зловещий звук самолетов армии Франко, в небе появились двенадцать бомбардировщиков «Хейнкель», и через несколько секунд вокруг журналистов начали рваться бомбы. Герда принялась за работу: она делала снимок за снимком, несмотря на то что после каждого взрыва окоп засыпало землей. Вернер Боймельбург, один из летчиков Легиона «Кондор», участвовавших в этом налете, посмотрел вниз и увидел такие разрушения, что ему показалось, будто он видит «последний день Земли»[116].
Около 16 часов Герда и Аллан заметили бипланы, оснащенные мощными пулеметами. Один из них летел прямо к ним. Аллан понял почему: по-видимому, пилоты увидели солнечный блик от фотоаппарата Герды. Низко спустившийся самолет был виден из их окопа как на ладони, но Герда оставалась спокойной. Под гул самолетов, которые один за другим начали снижаться, она лежала на спине и перезаряжала «Лейку». Рядом с окопом лежала кинокамера Капы. Аллан схватил камеру
Там же.
Неопубликованная биография Теда Аллана.
Jaenecke Heinrich. Es lebe der Tod. Die Tragödie des spanischen Burgerkrieges. – Hamburg: Gruner und Jahr, 1980.
