семьями. Канадский врач Норман Бетьюн видел, как немецкие и итальянские самолеты снова и снова заходили над колоннами беженцев и «пулеметными очередями выводили на толпе бегущих сложные узоры»[93].
В начале марта Капа и Герда вернулись в Париж с фотографиями этой трагедии. Возможно, именно осознав в полной мере возможность собственной гибели, Капа сделал Герде предложение. К его удивлению, она ответила отказом. Как и Капа, Герда была озабочена судьбой Республики, и «о браке не могло быть и речи, – говорит Рут Серф, – по крайней мере до тех пор, пока фашисты не потерпят в Испании поражение». Кроме того, говорила Герда, если она когда-нибудь и перестанет быть полигамной, то это произойдет только по финансовым соображениям: потенциальный муж должен быть состоятельным человеком, а не внештатным военным фотографом.
У Герды были и другие причины не связывать себя браком. Во время поездки в Испанию она сделала много замечательных фотографий, но до сих пор ни одна из них не появилась в печати под ее собственным именем. На всех подписях ее имя следовало за фамилией Капы: «Фотографии: Капа и Таро». Устав от того, что большинство ее фотографий приписывалось Капе или публиковалось без подписи, она решила продвигать собственное имя. Настало время выйти из тени учителя. «Она была оскорблена тем, что ее имя не упоминалось в печати, – говорит Рут Серф, – и больше не связывала свое будущее с Капой».
Тем не менее позже в этом месяце они вместе вернулись в Мадрид и остановились в отеле Florida. Здесь среди постояльцев они обнаружили 37-летнего американского писателя Эрнеста Хемингуэя, уже получившего известность благодаря своему первому роману «И восходит солнце» (1926, в русском переводе – «Фиеста». – Примеч. ред.) и эпическому роману о Первой мировой войне «Прощай, оружие» (1930). В ближайшие несколько лет пути Капы и Хемингуэя пересекались не раз. Со своей первой встречи с фотографом Хемингуэй восхищался смехом Капы и его убийственной самоиронией. Активный молодой венгр обладал редким талантом: он помогал другим улыбаться даже в самые худшие времена. Со своей стороны, Капа уважал Папу за его страстную поддержку республиканцев и жажду писать свои репортажи из траншей и окопов передовой, а не из гостиничного бара с изобилием напитков или бомбоубежища со всеми удобствами. Это был человек, которому хотелось подражать – если не в манере речи и стиле прозы, то, по крайней мере, в умении писать свою жизнь, как огромное полотно, полное романтики и героизма. «Наша дружба началась в хорошие дни, – вспоминал Капа в своей книге «Немного не в фокусе» (Slightly Out of Focus, в русском переводе 1999 года – «Скрытая перспектива». – Примеч. пер.). – Впервые мы встретились в 1937 году в республиканской Испании, я тогда был молодым вольным фотографом, а он – очень известным писателем. Его называли Папой… и я вскоре стал считать его своим отцом»[94].
21 апреля силы Франко подвергли Мадрид самой массированной бомбардировке за все время войны. 27 апреля летчики
