не хотелось, только ужасающе пугающая тишина вокруг, и в голове почти не было мыслей, и, если бы он не разговаривал с собой вслух, то можно было подумать, что и он вот-вот остановится.
Наверно через месяц скитания по замершему городу Джон наткнулся на Рональда. Он нашел его случайно. Наведываясь к каждому человеку, кого знал при жизни, он в очередной раз забрел в психиатрическую частную клинику. Там по молодости ему довелось лечиться от пристрастия к алкоголю. Он хотел увидеть своего лечащего врача Орела Сен Тура. Седой темнокожий профессор сидел в кресле заведующего в окружении ординаторов. Время у них остановилось в момент внепланового совещания. Молодой ординатор с гримасой явной обеспокоенности чем-то произошедшим стоял, держа в руках историю болезни и словно что-то доказывая коллегам. В этой застывшей сцене, если порассуждать, все были заняты – кто чем, только не совещанием. Темнокожая женщина за первым стулом застыла в попытке удалить смс с пикантным текстом. Рядом сидевший с ней полный мужчина почти дремал, главный врач застыл, рисуя на бумаге невнятный узор. Другой доктор демонстративно стоял, держа в руках чью-то историю болезни. И, наконец, четвертая белая женщина замерла, смотря на свой электронный браслет, явно торопясь домой.
– «Пациент, Рональд Гетси: делирий, осложненный смешанным употреблением психотропных веществ. Возраст 49 лет. Частная палата № 6», – сам себе прочитал то, что можно было увидеть на первой странице медицинской карты. И почему-то Джон решил узнать судьбу этого Рональда.
Это была элитная палата. Рональд лежал неподвижно в смирительной рубашке. На первый взгляд он казался живым, по крайней мере, цвет его кожи не был серо-синим. Глаза при этом были закрыты, и, по правде, было не понятно, с чем связана была столь оживленная дискуссия в кабинете главного врача до остановки мира. Уже уходя, Джон случайно прошептал что-то похожее на «ничего проспится, и всё будет хорошо».
– Эй, ты реальный? – тут же окрикнул его Рональд, повернув голову.
Удивлению не было предела, Джон даже подбежал к заговорившему с ним человеку и дотронулся до него, словно проверяя, не сошел ли он с ума.
– Хватит, ты чего, – возмущенно говорил Рональд, двигая головой в разные стороны, – ты чё, не видел больных в смирительных рубашках? Ну ты, придурок.
– Я Джон.
– Да мне всё равно, кто ты, – возмущенно говорил Рональд, двигая головой в разные стороны, – медсестру позови, пусть меня развяжут.
– Они все замерли, я не могу, – пытался объяснить Джон.
– Как замерли? Что за бред! – закричал на него, Рональд. – Я тут вечность лежу недвижимый. Я отвалил огромную кучу бабок за эту палату, они обязаны по щелчку приползать ко мне, – говорил он, но молчаливое лицо Джона заставляло его повысить голос: – Ты издеваешься, урод. Я же выберусь из этой рубашки и размозжу твое лицо в кровь, слышишь меня, тварь, позови медсестру!
Рональд уже орал.
Джон просто
