не совместимы с его точки зрения, но образовывали возвышенный аромат с точки зрения прихожан и священнослужителей.
Уилл подошёл к исповедальне, которая стояла прямо напротив него, и зашёл внутрь. Он сел на скамью и постучал в окошко.
– Padre, perdonami perché ho peccato, – произнёс Уилл.
– В чём же грех твой, сын мой? – спросил голос с другой стороны окошка.
– Мы были обнаружены святой отец, и нам не оставалось ничего другого, кроме как…
– Защитить правду.
– Да, святой отец. Нам пришлось защитить правду.
– Кто он? – спросил голос.
– Журналист. Он зарабатывал на жизнь тем, что обличал личную жизнь многих известных людей. Его звали Дэниел Моллой.
– Он был съеден вами?
– Нет, что вы, – честно соврал Уилл. – Мы лишили его жизни без лишних мучений.
– Кто-нибудь знал этого Моллоя в городе? Кто-то может его искать?
– Нет, у него не было ни семьи, ни друзей. Саймон распробовал его.
Уилл тут же прихлопнул себе рот. Дверца в окошке отодвинулась и в нём показалось лицо кардинала Анджело.
– Распробовал говоришь? Уилл, что это значит? Он был съеден?
– Я не то имел в виду… – начал оправдываться Уилл.
– А что же ты тогда имел в виду? Вы что же там, забылись совсем? Не отворачивайся Уилл, смотри мне в глаза.
Уилл посмотрел на кардинала Анджело. Глаза этого достопочтенного старца обычно излучали лучи добра и понимания. Однако сейчас в этих глазах не набралось бы и чайной ложки этой самой доброты. И уж тем более понимания.
– Как ты не понимаешь, что, совершая подобное, вы можете опуститься до уровня тех чудовищ, с которыми так отчаянно сражается наш Орден. Я этого не желаю и во имя нашей дружбы я никогда не сообщу о вас. Но если вы будете и впредь так поступать, то станете настоящими монстрами. Что вообще за история у вас там произошла с этим журналистом?
– Он выследил нас. Саймон в своё время разбрасывался нашими фотографиями и этот Моллой каким-то образом сумел нас найти.
– Спустя столько лет? Вы что же, не могли ему объяснить, что это какая-то ошибка? Неужели была такая необходимость его убивать?
– Видите ли, я не сдержался…
– Что ты такое говоришь? Неужели ты и впрямь становишься чудовищем? Очнись же Уилл!
– Просто он стряхивал пепел прямо на ковёр. На тот самый, который у нас в гостиной, вы нам подарили его в прошлом году.
С лица кардинала Анджело резко сошли злоба и недовольство.
– Персидский? С витиеватой вышивкой и ворсом до щиколоток? Что ж, в таком случае, вынужден надеяться, что бедный ублюдок избежал лёгкой смерти.
Уилл облегчённо вздохнул. При этом он постарался, чтобы звуки этого вздоха не были слышны ушам кардинала.
– Ты
