и ужаснулась внешнему виду этого «ноу-хау». Внизу, под желобом, трава пожухла, вокруг роились большие зеленые мухи и стояла такая вонь, что домашней живности впору было выдавать противогазы.
Женщина прошла к курятнику с крольчатником. Никакого живого духу там не наблюдалось. Стало быть, все пропито.
– А отец-то где? – спросила она Сережу устало.
– Дык, в больнице лежит, где ж еще.
Оказалось, что, от постоянной лежки на земле, у Якова развился парапроктит. Две операции ему уже сделали, предстояла еще одна, самая сложная.
Из больницы свекровь забрала сына к себе и продолжала его выхаживать методами тибетской медицины. Через два месяца он вернулся домой, худущий, трясущийся, виноватый и стал перед женой на колени: «Прости меня, если можешь. Недолго уж мне осталось…».
И она, в очередной раз, простила. Продержался Яков недолго, недели три. Потом закружилась старая карусель: четыре месяца запой, месяц передышка и новый запой.
Вика тянула семью из последних сил. Чтобы как-то прокормиться и лечить больного ребенка, ей пришлось совмещать три работы. Зарплату к тому времени платить перестали, но продуктами обеспечивали неплохо: рассчитывались живой скотиной, мясом, молоком, рисом, картошкой. Излишки можно было поменять на вещи или продать. И пока Вика в выходной день стояла на рынке, Яков ходил по базарным рядам с протянутой рукой, выпрашивая милостыню на выпивку. Выглядел так, что подавали.
От постоянных пьянок у него началась алкогольная эпилепсия. Мужчина терял сознание, заглатывал язык, бился в судорогах, боялся оставаться один, слышал какие-то голоса, видел домовых и покойников. Спать ложился со включенным светом, положив под подушку кухонный нож.
Жить с ним стало совершенно невозможно, но свекровь рыдала, умоляла Вику не бросать сына, подождать, пока она соберет денег и свозит его на лечение.
Обещание свое Акада выполнила. Она отвезла Якова в Кызылординскую частную наркологическую клинику, где он прошел курс кодирования сроком на три года. Пить Яков перестал, зато стал полным импотентом и неврастеником. Вот и думай, что лучше.
К его возвращению из клиники пришли наконец документы с разрешением на выезд в Германию, и вскоре семья Пеннеров, в составе пяти человек, оказалась во Фридланде, в переселенческом лагере. Через несколько дней их передислоцировали в Саксонию. Началась иммигрантская жизнь.
В общежитии семью разместили в двух комнатах: Вику с Яковом – в одной, свекровь с внуками – в другой. Стали разбираться с бумагами, и тут Вика неожиданно для себя выяснила, что свекровь получила, положенный «паровозу», четвертый параграф. Яков с детьми, положенный прицепным вагонам, седьмой. А она сама, играющая в этой конструкции роль пятого, запасного, колеса – восьмой. С этого, собственно, и начались ее закордонные мытарства.
Открылось и настоящее лицо доброй бабушки
