сотни полторы. О цене расшитых узорами замшевых сапог на тонкой металлической шпильке страшно было и подумать.
Общаться с девушкой Смирнов не собирался, но та сама пригласила его на белый танец.
– Катя, – представилась она. – Будущий режиссер самодеятельного драматического коллектива.
– Денис, – пробасил Смирнов. – Будущий Туполев, Илюшин или Антонов.
– Тот, у которого «первым делом – самолеты, ну а девушки, потом»?
– Тот, для кого самолеты – средство создания крепкой материальной базы для будущей семьи.
Почему они стали встречаться, Денис так и не смог себе объяснить. Не иначе, случилось помутнение рассудка. Куклы с интеллектом садовой скамейки не нравились ему никогда!
Несмотря на получаемое девушкой «культурное» образование, та была очень примитивной: плохо ориентировалась в литературе, совсем не разбиралась в музыке, театр не любила, кино не жаловала. Исключение составляли лишь зарубежные фильмы о несчастной любви.
Зато Катя «секла фишку» в ценах, знала названия всех иностранных фирм, чьей продукции удавалось просочиться сквозь «железный занавес», была знакома со многими «полезными» людьми.
Со временем Смирнов понял причину этого гуманитарного перекоса – выросла Катя в семье «торгашей». Ее мать, Галина Петровна, заведовала мясной секцией в самом крупном городском гастрономе «Хлебосол». Отец был экспедитором на спиртзаводе и сгинул от «зеленого змия». «Бог дал, бог взял», – изрекла вдова, покончив с похоронными хлопотами. – Начинаем, Катька, человеческую жизнь!».
В течение года они, действительно, перебрались в новенькую кооперативную двушку в центре города и купили «Москвич-2140». Вскоре материализовался и «архитектор» их «человеческой жизни» – Вениамин Абрамович Ривкин, заведующий отделом торговли, бытовых услуг и потребительского рынка при горисполкоме.
Был он человеком глубоко женатым, своим присутствием не докучал, а пользу приносил ощутимую: Катя несколько раз побывала во Всесоюзной здравнице «Артек», в их квартире появились два новых импортных гарнитура: белый перламутровый – в спальне Галины и темно-вишневый, под самый потолок, – в гостиной, где обитала Катюха. Но самое главное – Галина Петровна пошла на повышение. Она стала заведующей «Хлебосола», получив при этом власть, возможность «ковать звонкую монету» и кучу полезных связей. Поскольку теперь именно к ней стекались за дефицитом халдеи городского и областного начальства, завмаг имела возможность «решать вопросы» не только с горторгом, билетными кассами и очагами культуры, но и с прокуратурой, УВД, горкомом партии.
Ветрова с дочкой отмечались на «нескучных премьерах», ездили на моря, одевались в поступивший «на базу» дефицит. Катя щеголяла в пышной беличьей шапке, югославских сапожках, модной канадской дубленке, чешском мохеровом шарфе, венгерском замшевом
