и вязала крючком салфетки размером с парашют. А еще пекла трехэтажные торты, пироги и плюшки с корицей, пасла неуправляемую дочку и невменяемого кота. Время от времени переставляла мебель, согласно правилам фэн-шуй, читала женские романы и горько плакала над несчастной судьбой какой-нибудь героини.
А Настя… была «походно-полевой женой». Шустрая, остроумная, легкая на подъем, не обремененная детьми и хозяйством, молодая и красивая, она, подобно щебню, заполняла собой пустоты в бутовой кладке уже имеющейся строительной конструкции. Девушка была в курсе всех дел любовника, лучше, чем он сам, ориентировалась в его рабочем графике, понимала шефа с полувзгляда. Став необходимой в работе, она постепенно превратилась в часть личной жизни Смирнова: влияла на настроение, корректировала планы, являлась соратником и талисманом.
Денис не мог отказаться ни от одной из этих двух женщин. Он любил обеих. Правда, по-разному. Жену – спокойно, по-родственному, Настю – страстно и обжигающе. Первая была его тылом, тихой гаванью, местом отдохновения от мирских забот. Вторая – фронтом, не позволяющим опуститься, расслабиться, потерять инстинкт самца и бойцовские качества.
Мужчина четко осознавал, что сохраняет равновесие, лишь благодаря этим разным полюсам. Притянись он к одному из них – и жизнь его накренится, как Пизанская башня. Не падет долу, нет, но перекособочится до безобразия.
Настя же хотела определенности и очень надеялась, что этот их «семейный» отпуск поставит все точки над Ё. Полторы недели – это много. Никогда столько они вместе не отдыхали. Обычно день-два, от силы три. Если, конечно, не считать двухнедельного пансиона в Хургаде. Так Настя его за отдых и не считала, поскольку в Египет Смирнов взял с собой Вику – «девчонка должна увидеть пирамиды».
Но та на них смотреть не возжелала, так же, как и на знаменитую маску Тутанхамона в Каирском музее. «Не прикалывает! – фыркнула она отцу. – На верблюде двугорбом хочу! С дельфинами в аквапарке поплаваю. На планере – над пустыней. Сафари на квадроциклах – тоже ништяк».
Большую часть отпуска наследница кисла в бассейне и скупала на восточном базаре все, что видели ее глаза: цветные шорты с дурацкими аппликациями, разномастные браслеты, маски чудовищ, обереги, «старинные» медальоны, алебастровые статуэтки кошек, меховые фигурки верблюдов, глиняные сердечки, магниты, брелоки, скарабеи из поделочного камня. Причем, в количествах, превышающих все санитарные нормы.
Смирнов безропотно оплачивал этот китч, воспротивившись лишь однажды, когда дочь с криком: «Бомбово!» уцепилась в мусульманский купальник под названием «буркини». Изделие представляло собой плотный гидрокостюм, оставляющий открытыми лишь лицо да ступни.
– Ты что перегрелась? – поднял он вверх солнцезащитные очки. – Это же скафандр! Куда ты его наденешь?
– В бассейн, по приколу. Хочу, чтоб наш физрук подавился своим свистком.
– Не выдумывай! –
