Край её плаща тёрся о растрескавшийся мрамор ступенек. Совсем рядом зеленоватые воды канала, под солнечными лучами кажущиеся изумрудными, облизывали парапет. Выкрашенная в облезлый серый цвет лодка, привязанная к деревянному колышку причала, чуть покачивалась на спокойной глади. Весла застыли в уключинах.
Сенджи забралась в лодку и деловито сказала:
– Всё. Давай ящик сюда.
Вилле неохотно поставил свою ношу на дно лодки, где лежала грязная ветошь. Помешкал и задал вопрос:
– Ты поплывешь назад в предместья?
– Возможно, – уклончиво ответила Сенджи.
– А на карнавал ты не собираешься?
– Думаю, нет.
– Почему? Не любишь праздники?
Сенджи, до этого занятая тем, чтобы устроить ящик под ногами поудобней, подняла голову.
– А что такое праздники, Вилле?
Она смотрела на него выжидающе. Он, не очень поняв вопроса, всё же попытался ответить.
– Ну… сладости, много весёлых людей, выступления акробатов и фокусников… Можно посмотреть на дрессированных животных, поучаствовать в конкурсах, объесться сладкой ватой и мороженым. Узнать судьбу у гадалки. Прокатиться на карусели… и на слоне. Да ты сама как будто не знаешь! Что бывает, когда головы рубят, знаешь, а про праздники – нет…
Сенджи покачала головой, как Вилле показалось – скорбно.
– А за чей счёт все эти радости происходят, ты в курсе, Вилле?
– За счёт города, конечно.
– За счёт города, – повторила Сенджи и издала короткий звук, очень похожий на вырвавшееся отвращение. – Ну да, ну да…
Она потянулась к колышку, чтобы отвязать веревку, и Вилле заторопился:
– Но ты не ответила! Почему ты не хочешь пойти? Занята? У всех ремесленников ведь выходной…
– А я – не ремесленник, – возразила Сенджи. – И плащ, как уже говорилось, не мой.
– Ага, и в ящике не реторы, я понял. Сенджи!
– Иди, а то опоздаешь, – со странной мягкостью сказала она. – Бутылочный рыцарь, дурак…
Вилле глядел, понурившись, как она делает первый взмах вёслами. Ловкие, крепкие, маленькие руки, совсем не по-девчачьи уверенно сжимающие тёмное дерево. А ведь весла тоже нелёгкие… Сенджи отчего-то помедлила, тоже смотря на Вилле. Он не мог понять, какое выражение сейчас таят её глаза.
Капюшон она не накинула.
– Вилле, – твёрдым глуховатым голосом произнесла вдруг Сенджи. – Уходи с праздника, как только начнёт темнеть. Может быть, произойдёт нехорошее.
– Мне сказал один мой друг, – ответил Вилле. – Сказал, что в прошлом году, когда горела фабрика, люди нашли послание на одной из стен. Дикари написали, что они хотят сжечь карнавал. Так это правда?
Сенджи выдохнула сквозь стиснутые зубы. Она словно сдерживала себя, чтобы не сорваться
