в Сент-Лу представляли собой реальную силу. Они всем руководили, везде заправляли, проворачивали уйму дел и таким образом, по словам Карслейка, оказывали огромное влияние на женщин-избирательниц.
– А женщины, – добавил он, – всегда самая ненадежная часть аудитории. – Тут он слегка воспрянул духом. – Есть одна причина, почему я с оптимизмом думаю о шансах Габриэля, – заявил он. – Он нравится женщинам.
– И леди Сент-Лу?
– Леди Сент-Лу, – стал пояснять Карслейк, – ведет себя в высшей степени благородно… Она не скрывает того, что ее взгляды устарели. Однако она всем сердцем поддержит решения, которые ее партия сочтет необходимыми. В конце концов, – грустно закончил Карслейк, – времена меняются. Мы привыкли в политике иметь дело с джентльменами. А где они сейчас? Хотелось бы мне, чтобы наш парень был джентльменом, но он не джентльмен, и с этим приходится считаться. А если нельзя найти джентльмена, то лучше всего выставить в качестве кандидата героя.
После того как Карслейк ушел, я заметил:
– Его последние слова – ну просто эпиграмма.
Тереза улыбнулась. Потом сказала, что ей как-то жаль майора Габриэля.
– Как ты думаешь, какой он? – спросила она. – Наверное, пренеприятнейший тип.
– Нет, я склонен думать, что он – славный парень.
– Из-за его ордена?
– Вот уж нет! Крест Виктории может достаться и сорвиголове, и даже дураку. Знаешь, говорят, старый Фредди Элтон получил свой орден только потому, что по дурости не знал, куда отступать с передовой. Его поведение назвали стойкостью перед лицом опасности. А на самом деле он просто не знал, что все остальные уже отступили.
– Хью, не смеши меня. С чего ты взял, что этот Габриэль должен быть славным малым?
– Наверное, просто потому, что он не по вкусу Карслейку. Нашему многоуважаемому соседу нравятся только какие-нибудь жуткие надутые индюки.
– Значит, ты хочешь сказать, будто тебе не по душе бедный капитан Карслейк?
– Какой он бедный! Карслейк подходит для такой работы, как клоп для матраса. И что за работенка у него!
– Чем она хуже любого другого занятия? У него работа не из легких.
– Да, ты права. Но если всю жизнь тратить на подсчеты, какое влияние то оказывает на это, закончишь тем, что не будешь знать, что такое твое «то и это» на самом деле.
– Бегство от реальности?
– Да и разве не к этому в конце концов сводится политика? Во что люди будут верить, какие у них взгляды, какие мысли можно им привить? Ни одного конкретного факта!
– Как я права, – сказала Тереза, – что не воспринимаю политику всерьез.
– Ты всегда права, Тереза, – сказал я и послал ей воздушный поцелуй.
Однако сам я впервые увидел кандидата от консервативной партии лишь на предвыборном собрании в Манеже.
К тому
