Но я все же нашел одного бойскаута, который осторожно вкатил мою коляску в зал, и мне досталась выгодная позиция у стены, рядом с первыми рядами.
Тут вдруг у меня мелькнула крамольная мысль: «А зачем?» Все присутствующие в этом зале были нашими сторонниками. Противная сторона проводила собственное собрание в здании школы для девочек. Очевидно, туда тоже явились их сторонники. Ну и как же тогда влиять на общественное мнение? Разъезжать по городу на грузовиках с громкоговорителем? Устраивать митинги под открытым небом?
Мои размышления прервало появление на трибуне небольшой группы людей. Трибуна была практически пуста – на ней стояли только стулья, стол, и на нем – стакан воды.
Пошептавшись, они наконец расселись по местам. Терезу в ее знаменитой шляпке сослали во второй ряд, где сидели менее значительные персоны.
В первом ряду сидели председатель, несколько трясущихся от старости джентльменов, представитель штаб-квартиры Консервативной партии, леди Сент-Лу, еще две дамы и сам кандидат.
Слово взял председатель. Голос у него оказался дрожащим и приторным. Он бормотал какие-то банальности, которых практически не было слышно. Председателем был старый-престарый генерал, отличившийся во время Англо-бурской (а может, Крымской?) войны. «Как бы там ни было, отличился он много лет тому назад. Того мира, о котором он бормочет, – думал я, – больше не существует…» Когда слабый голосок умолк, раздались искренние, оживленные аплодисменты – в Англии так всегда приветствуют старого друга, выдержавшего испытание временем… Все жители Сент-Лу знали генерала С. Славный малый, говорили о нем, представитель старой школы!
Завершая свою речь, генерал С. представил публике представителя новой школы, кандидата от Консервативной партии майора Габриэля, кавалера ордена крест Виктории.
Тут внезапно рядом со мной кто-то тяжело вздохнул. Я с удивлением обнаружил, что на крайнем сиденье ряда сидит леди Трессильян (подозреваю, что сесть именно там ее заставил материнский инстинкт). Она ехидно прошептала мне на ухо:
– Какая жалость, что у него такие вульгарные ноги!
Я немедленно понял, что она хотела сказать. Но если вы меня спросите, что в ногах может быть вульгарного или благородного, я ни за что не смогу дать вам достойный ответ. Габриэль был невысок ростом. Должен сказать, для человека его роста у него были нормальные ноги – ни чрезмерно длинны, ни чрезмерно коротки. На нем был хорошо сшитый костюм. И тем не менее его ноги ни в коем случае нельзя было назвать ногами джентльмена. Может, в строении и лепке нижних конечностей и таится сущность благородного происхождения?
По лицу Габриэля невозможно было определить, какого он происхождения. У него было некрасивое, но довольно интересное лицо с необыкновенно ясными глазами. Ноги же безошибочно выдавали нашего кандидата.
Он встал, улыбнулся (очаровательная улыбка) и заговорил. Голос у него оказался монотонным, выговор – простонародным.
Речь его длилась двадцать
