имя подводит, разъяснять приходится – для араба что Франц, что Франция – все одно. Я даже думал Франкобертом представляться, но у них тогда совсем глаза разъезжаются.
Да кстати, у самих арабов-то и нет такого понимания, как араб. Это что немцы – пруссак, баварец, силезец… А вот правоверный или нечестивый – это серьезно. Тут без знания первого столпа ислама из городов лучше не выезжать.
Зато если немец, учтив и калима прочтешь, а еще и напишешь – не будет тебе отказа. Задарят.
Приехали, кажется, золотая моя сестренка.
Скучай по мне.
FWW
ХАЙКЕ: Ты… ты не можешь этого сделать. Это юридически наказуемо.
Настолько взволнованная, она даже смотрелась прилично.
Арабы затихли.
ФРАНЦ: Выйди, пожалуйста, ты оскорбляешь хозяев.
ХАЙКЕ: Ты не женишься на ребенке!
ФРАНЦ: Хайке, ты топчешь традиции людей, у которых будешь ночевать. Женщинам тут не место.
Злая баба схватила пожевывающее существо и потянула из пропахшей наргиле комнаты.
Существо было бездумно и податливо,
но пошло медленно, разомлевшей на жаре коровой.
Арабы переглянулись.
ФРАНЦ: Ce n’est rien, ma sœur a peur pour nos coutumes. Elle veut juste s’assurer que la fiancée est réellement prête. Excusez-là.1
СТАРЕЙШИНА: La faute est notre. Voilà ce qui est précipitation. C’est un grand bohneur pour Mehdi que de donner femme à un homme aussi généreux. Sois loué, as-saïd Farance al-mukhtaram2.
Так чувствуется Рождество.
Выходишь на улицу – огни,
суматоха,
двери глинобитных домов распахнуты,
пахнет лавашем, сладостями, молоком —
праздником.
Свадьба.
На скорую руку, не по обычаям – вообще ужас – правоверная за неизвестно кого,
но ведь и отец – бербер, наркоман, и девка – страшна.
Худосочна:
никаких ямочек на щечках, никаких боков и извилин – кости одни, только европейцам, как собакам, их и глодать.
Все равно – праздник.
Европейцы же видели в девочке – мягкость: ровную-ровную кожу, медную, чудом пока еще солнцем в грязно-пятнистое нечто не превращенную. Глаза – на все лицо. Еще полгода и было бы поздно: лицо потеряло бы свежесть, покрылось пятнами, глаза уменьшились, а черты обрели ту вульгарность арабских баб. Пока глаза были распахнуты
и пусты,
замечательно пусты —
без малейшего признака обитаемости.
Обитаемые острова предсказуемы, как люди.
Необитаемые – автоматически заселяются мозгом всем не случившимся.
Хорошо сидеть на телеге и бездумно смотреть в древнее-древнее небо.
Пока воздух пахнет лавашем.
ХАЙКЕ: ТЫ!
Она перешла-таки к физическому контакту – баба схватилась за рубашку и попыталась встряхнуть.
Рубашка
Это ничего, моя сестра переживает за наши обычаи. Она лишь хочет убедиться, что невеста действительно готова. Простите её.
Вина полностью наша. Вот что есть спешка. Это большое счастье для Мехди, дать жену такому щедрому человеку. Будьте восхвалены, ас-саид Фаранс аль-мухтарам.
