значить, там гаишники в засидке, наши невубиваны працевники свистка! Краще не связуватися. Напоследок значилося: «Ошую ехати – совесть загубити».
– Ах ты, пся креф! – восклицаить Чурила Пленкыч из варягов. – Ни за фто! Лишно я бес совести вжить отказываюс, честь фитязя префыше фсефо!
Переглянулися богатыри и затосковали: ежу понятно, што абсолютное большинство путников – как и элита дворовая со времён нашествия тьмы на наши головы на очередну тыщу дурных лет – рванули иманно ошую из боязни, што хуже будеть. Однакость, к чести наших богатырей, они-то ошую не двинули. Да и ни одесную, и ни прямо – никуда. Так и стоять по сей день, хмурые, мхом порошшия. А ишо говорять: «Русь, куды несёсси ты?!»
Притворная болезнь
Бывали-живали царь да царица. У царя и царицы был един сын, звали ево, скажем, Уманет. Тут честно предупредим: нет повести печальнее на свете, чем повесть о бедняге Уманете.
Вскоре царь умер, и царство перешло к ево брату Докладию. Причём не абы как, а пикантным образом опосля скорой женитьбы на вдове прежнево царя Гейтруде. Дело в том, што был Докладий куда как хорош собою и пригож! Возлюбила ево царица, вот и вышла за ево, и башмаков не износивши, в которых шла за гробом. Энтот Докладий был совсем не Копин Гагин ни в хозяйстве державном, ни в вопросах раздельново сбора мусора, но до икоты обожал геополитику. Хлебом ево не корми, дай покумекать чё-нть геополитическое. Свита даже специальну игру нарезала ему из бересты под одноименным названьем – с картой, кубиками и солдатиками. Царствовал бы энтот Докладий всласть, но положенье стало вдругорядь сумнительным, поскоку царевич Уманет с другом Гораздием заподозрили ево в злодейском отравлении прежнево царя ядом типа «новичок» путём вливанья прямо в ухо.
– Прогнило што-то в нашем государстве! – восклицал вдобавок царевич Уманет, имея в виду нераздельный сбор мусора и позорное ево складирование прямо на окраине города – вместо тово, штобы сваливать в реки, дабы отнесло ево куды подальше в окиян-море.
Ишо Уманет затеял собственноручное расследованье отцовской гибели, но, пока вёл, по ошибке проткнул шпагой главново царсково советника Полония-210, отца своёй возлюбленной Ахвелии. Тут все сразу поняли, што он с резьбы чеканулся. И вот Докладий намекаить царице Гейтруде:
– Как бы нам сынка тваво, Уманета, деть куда-нть? Ить не спроста ён ваньку валяить! На моё место метить, шельма, – в преемники! Кубыть как покойнея было б нам с тобою одними царствовать! А не закрутить ли каку-нть геополитическую войнушку со странами ближнево, а то и – и-эх! – дальнево зарубежья? И послать бы ево туды, а?
А царица ему в ответ:
– Давай лучче ево за границу ушлём на учёбу в како-нть университет.
– Можа, конешно, но слыхал я, к примеру, што исть у нас в чистом поле чудишше о трёх головах. Скажись царевичу больною, вели ему убить чудишше да вынуть из ево все три сердца. А ты б де съела их как лечебныя.
Неча
