как един. Потом задудел «Марш чекистов» и пошёл со сцены во двор к воротам, – а за им все и потянулися. Там недалеко было до Главной прокуратуры, – ихние начальники откликнулися на песню «Владимирский централ». Двинулися по Охотному – из окон Думы высунулися народные избранники. Заслышав зажигательны слова «Будеть ли нам щастье? Ждём уже века! У продажной власти сила велика…», все 4 фракции, как одна, тоже пристроилися к шествию. Мимо Главново штаба отчеканили шаг под «Прощанье славянки» – оттудова к им ломанули енералы, оторвамшись от планов новой гибридной войны супротив до боли родново зарубежья. Далее мимо истукана Владимира – примерново для всех християн убивца – прочесали до Главново полицейсково управления на Калужской, иде под «Мурку» к им тут же выкатилося кубарем тамошнее начальство. С загибом протянулися к Главному следственному комитету на Яузе под «Если хто-то иде-йто хучь чуть-чуть честно жить не хочить» – в колонну влилися ихние следователи во главе с самим председателем. Ну, а там – к «Останкину», из коево под песню «Усё будеть хорошо» повыскакивали руководители телеканалов с ведущими комментаторами и образовали свою колонну. Так с песнями, пританцовывая, дошли до самово Клязьминсково водохранилища. На берегу в последний момент подъехал автобус, из ево выпростался Роскомпозор в полном составе и, растолкав всех, пристроился в зад к опришникам. Тут Иванушка вскочил в лодочку, заиграл «Варяга» и оттолкнулся от берега. За им, распевая во всю глотку, двинулися колонны заплешных дел мастеров, военных преступников при оружии и амуниции и прочих отморозков с их пособниками. И все потонули.
Так в нашем царстве-государстве совершилася последняя и, наконец, удачная попытка демократизации. Ну, а Иванушка нашёл сабе работу в Оркестре народных струментов им. Осипова. Зарабатываить неплохо. Родители и родная деревня на ево не нарадуюца.
Богатыри
Илья Муромец
40 лет сидел сиднем Илья в своём Муроме, ничё не делал, потому што делать было в ту пору неча. Точнея, было чё, но, знамо дело, гораздо легше было ничё не делать.
И вот повадилися в ту пору ходить на Русь три чуда-юда: Обло, Гибло и Зевно. Отрядили против их поначалу двух богатырей. Добрыню Никитича сам народ выставил за доброту ево душевну, потому што тока доброта и любовь всемогущи, так учили классики. А Алёшу Поповича сам митрополит откомандировал: дал ему иконку с крестом и благословил: мол, не подведи православну веру нашу, она ить права, правее некуда, славна, а сверху ишо и верна.
Добрыня и Алёша сразу смекнули, што не совладать им с чуда-юдами вдвоём – третий нужон, и двинули на поклон к Илье Муромцу. Заслушал их Илья спросонья, засерчал да как стал махать – махнёт одесную – улица валица, махнёт ошую – переулочек. Так пол-Мурома и завалил. Народ тож осерчал было, но тут Обло, Гибло и Зевно съели почти всех женщин и кур и подступили к самому Мурому – точнея, к тому, што от ево за бревенчатыми стенами осталося.
Ну, делать неча. Вышел сначала Добрыня Никитич – и со всёй
