style="font-size:15px;"> Воротился старик и видить: вместо избёнки дворец из стекла и бетона, в высоких креслах царица сидить. Пригляделся – а энто ево старуха! Перед ей целый выводок олигархов, подале войско маршируить – сплошь «космонавты», старуха всем приказы отдаёть, за чубы таскаить: не так, мол, стоите! не так сидите! не потерплю! Завидела старика, приказала отволочь в конюшню и выпороть на всяк случай, а потом дать ему метлу и поставить дворником на задворках.
Много ли, мало ли времени прошло, но вот замыслила старуха всемирный антерес выправить, каким она сабе ево представляла. Приказала олигархам и енералам найти старика, те забегали, засуетилися, наконец обнаружили и приволокли.
– Во-первы́х, – говорить старуха, – штоб был мир многополярный. Во-вторых, штоб со мною все державы считалися и нихто супротив, а хто перечить будеть, тово в бараний рог. И в-третьи́х, штоб все трубопроводы, шельфы, острова и проливы вокруг, а в Ледовитом окияне так до самого полюса – мои были со всей нефтью и газом! И штоб звалася я великой энергетической царицею! А на дне Северново полюса – знамя нашенское воткнуть, штоб развевалося оно там, пока нефть с газом не ко́нчаца!1
Поспешил старик обратно к синему морю, за сердце хватаеца, еле дышить. Почернело синее море, заштормило, волны там – ну, всё, как у Пушкина. Еле дозвался старик сквозь вой ветра.
– Чево табе надобно, старче?
– Смилуйся, государыня рыбка! Совсем старуха взбеленилася! Требуить, штоб звали ея великой энергетической царицею! Штоб нихто ей не перечил, подавай шельфы ей, проливы, знамя на полюсе да мир при том многополярный!
Ничего не сказала на энтот раз рыбка, развернулася, махнула хвостом и ушла в глубину моря. Пригорюнился старик, воротился назад, – ан дворца-то никаково ужо и нет, как не бывало, на ево месте стоить ветхая избёнка, на пороге сидить старуха в драном сарафане, а перед ею разбитое корыто.
Мужик и барин
Жил-был мужик, которому не сиделося на месте, – ходил он то и дело на приработки, а заодно смотрел, как люди живуть. И вот как-то оделся он по-походному, идёть путём-дорожкой, а навстречу ему барин на кроссовере «Мерседес-Бенц» – боярин из кооператива «Заводь». Захотелося боярину узнать, што думаить простой народ о тех, хто на Руси всем заправляить. Приказал кучеру, тьфу, шофёру остановицца, подозвал мужика:
– А, – говорить, – добрый человек, вижу, ты много иде побывал?
– Да, точно так, – отвечаить тот, – бывал.
– И много народу видал?
– Видал порядошно.
– Скажи, пожалста, хто лучче – дьяк, опришник, поп или из нашего брата, боярин-барин?
Мужик подумал и говорить:
– Нихто не лучче, един другово хужее.
– Как так?
– Дьяки и опришники хужее, потому што мзду беруть, людя́м жить не дають. Из-за их приходица отходный промысел на стороне искати.
– Так-так, ну а попы што
По прогнозам, довольно скоро, но на век старухи хватило бы.
