передал ему, что наказан за драку, – спокойно пояснил Орсо, – вы велели выбирать. Я выбрал.
Сантьяго помолчал, а потом вдруг расхохотался:
– Ты сумасшедший. И я рад, что ты есть, постреленок. В этой чертовой армии все слишком рационально, безумцы здесь нужны, словно глоток свежего воздуха. Только безумец – опасное ремесло. И в доказательство моей готовности поддержать благое безумие я засуну тебя в терцию и прикажу кому-нибудь из рядовых научить тебя держать в руках клинок, чтоб в следующий раз ты сумел искусней проявить свою блажь. Кузнец из тебя все равно паршивый. Ступай.
Этот разговор, где издевка шла рука об руку с жалостью, стал первым шагом босых ног неказистого оборванца по длинной и полной превратностей тропе, которая ныне стелилась под сапогами грозного полковника Орсо.
Надев обтрепанную куртку с косыми крестами пехотинца, нескладный подручный кузнеца в одночасье заявил миру, что теперь он солдат, и никогда больше не оступал от своего решения. Он неутомимо тренировался в фехтовании и рукопашном бою, не давая себе ни отдыха, ни поблажек, из-за чего часто бывал избит до беспамятства, а через сутки уже снова выходил, прихрамывая, на плац. Он выжимал до отказа каждую мышцу своего тощего тела, стремясь с каждым разом добиться от него большего. Он никому больше не спускал насмешек, неизменно лез в драку при любой провокации и снова нередко бывал свирепо изувечен. Однако задиристые повадки, смелость и упорство сделали свое дело – с Орсо начали считаться.
Уже через два года заморыша Орсо было не узнать. Он мастерски владел оружием, поражая проворством и непредсказуемостью. Он выходил на поединок с любым противником, не чинясь ничьим превосходством. Он искал лучших, не стыдился поражений и от каждого перенимал все новые и новые приемы. Он был бесстрашен до безрассудства и при этом почти пугающе хладнокровен. Он проявил незаурядную изобретательность в разведывательных вылазках и в восемнадцать лет уже командовал небольшим отрядом.
Годы шли, и Орсо повышали в чине. Его давно уже никто не называл ни заморышем, ни подранком, но и имени его никто не знал. Он так и оставался просто Орсо для всех, от высшего командования и до девиц легкого поведения, порой оказывавшихся в его постели. Семьи он не завел, приятелей почти не имел, а единственной его подлинной страстью оставалась война.
Орсо был уже широко известен и имел репутацию человека деловой и безжалостной хватки, всегда избегая лишней крови, но не чинясь потерями, которые считал необходимыми. Однако ряд громких подвигов наградил его сомнительным подарком: пристальным вниманием властей, заинтересовавшихся отважным и предприимчивым авантюристом.
Многие и прежде вставали на скользкий путь высокого фавора, все быстрее мчась по нему до рокового поворота, где ломали ногу или в худшем случае сразу шею. Но мало кто смолоду умеет учиться на чужих невзгодах. Не умел этого и Орсо. Всего за несколько лет с блеском выполнив около
