меня вонючей рыбешкой.
– Даже я должна признать, что у твоего отца неудачная фамилия, Ренетта, но ты должна научиться с достоинством выносить любую жестокость. Мир может быть суров и полон ненависти.
Я прикусываю губу:
– Я не хочу, чтобы мир был жесток! Почему они не могут быть милы со мной? Я же мила с ними! – «Ну, чаще всего», – думаю я, вспоминая волосы Элизабет. Но она, вероятнее всего, не знает, что я над ней посмеиваюсь.
– Милая моя, не кусай губы. Ты их полностью искусаешь, и они станут узкими, как у мадам Круссон, соседки сверху. – Мама вздыхает и ерошит волосы Абеля. – Я знаю, как ты хочешь, чтобы тобой восхищались, но жизнь не всегда похожа на сказку.
– Мы должны сменить нашу фамилию, и тогда они никогда не посмеют надо мной смеяться.
Мама горько усмехается:
– Никогда не думай, что, сменив имя, ты сможешь что-то изменить, они просто найдут иной способ мучить тебя.
– Рыбки – чудесные создания, – произносит Абель. – Молчаливые и умные. – Абелю всего семь, и он назойлив, как все младшие братья.
Мама наклоняется и поправляет одну из шпилек у меня за ухом.
– Я боюсь, что ты слишком мягка, моя милая Ренетта. Но не волнуйся, однажды ты удачно выйдешь замуж и сменишь свою фамилию.
– Наверное, я выйду замуж за месье Пуле – господина Курицу, – угрюмо шучу я, вспомнив своего учителя рисования. Терпеть не могу ужасные фамилии.
– Ренетта! Не будь такой мрачной. Пожалуйста, улыбнись. А теперь мне пора… пойду найду Сильвию – уже почти шесть.
Мама уходит, но Абель остается и продолжает осаждать своими солдатиками нашего кота. Несмотря на все его протесты, я хватаю одного и швыряю на пол, злые слова этих девиц все еще звенят у меня в ушах. Я закусываю губу. И в среду мне придется туда возвратиться.
Я откидываюсь на кровати, собираясь заплакать, но потом вспоминаю короля, и у меня поднимается настроение. Эти глупые девицы… их не зовут Ренетта, и им не уготована такая удивительная доля, как мне. А когда я стану любовницей короля, им придется быть со мной любезными и они не позволят себе вновь называть меня ужасными прозвищами.
Часы бьют шесть, я переворачиваюсь в кровати. Завтра известный оперный певец месье Желиотт придет давать мне урок музыки, и нужно разучить четыре новые песни. Он хочет, чтобы я выучила сто песен. И я уже знаю пятьдесят девять или шестьдесят – сбилась со счета.
Глава третья
Я надеваю свое лучшее платье и ощущаю себя такой деревянной и скованной, как будто в тисках «железной» матери. Дядюшка Норман устроил особый ужин с моим крестным, крупным финансистом Пьером Пари де Монмартелем, который к тому же является добрым другом моей матушки. Перед тем как его изгнали, мой батюшка работал на Монмартеля. Козел, пустившийся в бега, как сказала мне на кухне Сильвия, только я не понимаю, что она имеет в виду. Кроме того, раньше батюшка торговал зерном, а не скотом.
Дядюшка Норман
