воспринимаемый исключительно как большой мусорный бак, стал чем-то вроде неотвратимой действительности, которую по прошествии года разум согласился принять, а сердце, не в силах полюбить, перестало ненавидеть до боли, а Яна из девочки-однокурсницы превратилась в настоящего нового друга.
Так журфак остался лишь в мечтах из далекого – как уже казалось – прошлого.
Однако самое важное изменение, затмившее собой все прочие, было связано со внезапно оборвавшимся весельем и тем, что открылось за ним.
А за ним оказались все те вопросы, из которых – замечаемых им самим или же успешно игнорируемых – так или иначе складывалась жизнь Алексея. За ним оказалась начавшаяся вдруг разносторонняя деятельность Лизы, направленная на решение этих вопросов и несколько удивившая её же саму. Опыт подсказывал, что желание посочувствовать и помочь возникает в её душе, без преувеличения, ежедневно – ко всякому, кто обратится с рассказом о жизненных трудностях именно к ней. В этом и заключалась для Лизы сама жизнь – непрерывная цепь событий, наполняющих смыслом её существование. Если же всё затихало, если ни единой мелочи не находилось для нового списка дел – Лиза спокойно брала в руки книгу или смотрела фильм, и скука настигала её не сразу. Неумение находиться наедине с собой и непринятие собственной сущности были ей совершенно незнакомы. Она не боялась себя и не нуждалась, как многие, в постоянном шуме, заглушающем мысли.
Ей только очень хотелось жить – находиться среди людей, узнавать новое, чувствовать в полной мере и грусть, и радость, и любовь, и боль. За чтением книги или просмотром фильма в спокойствии и тишине пустой квартиры она могла провести день или два, но затем тоска постепенно начинала пробираться ей в душу. Жизнь была лишь в делах, событиях и вопросах, ожидающих решения. И Лиза любила всю эту мелкую суету, несмотря на свойственную ей, как и всякому человеку, некоторую лень, любила вплоть до посещения госучреждений, всевозможных регистратур, кабинетов, окошек, киосков, стоек и будок, вплоть до получения, оформления, заполнения бумажек, вплоть до подачи определенных бумажек в специальное окошко с тем, чтобы получить другую бумажку; Лиза была полна жизни, не склонная ни к апатии, ни к бессилию, ни к перманентной печали. Она обладала поистине фантастическим умением жить настоящим, из чего бы оно ни состояло, и замечать всё хорошее, что в нём есть.
Однако замечала она также и всё плохое, и никогда не умела закрывать на это глаза, только лишь беззаботно и безраздельно радуясь тому, что солнышко светит. Несмотря на всю свою чуткость и чувство поэзии, Лиза не раз слышала о себе, что она практичный, рациональный человек, ищет выгоды и даже, что она расчетливая и меркантильная. С последним утверждением Лиза согласиться никак не могла, но в глубине души даже как будто чувствовала, что
