есть ещё на жизнь…
И пусть бы кто продлить ему позволил
Ступени лестниц через этажи…
Душа в мечтах, а телу без уюта -
Не по себе. Да здравствует ремонт!
И лишь под утро, время перепутав,
Мой друг уснул, умаялся… И вот,
Случился вечер. «Добрая» соседка,
В «глазок» увидев нового жильца,
Открыла дверь и… тайну: «Слушай, детка,
В твоей квартире, помню, от шприца
Скончалась девка. Суки наркоманы!
И эта, што те хату продала –
Бухлей бухла… От ейных тараканов
Я все обои в доме порвала!..
А год назад тут был такой малинник,
Что хоть святых из дома выноси:
Туда-сюда бандиты да мальвины…
А што зачем – поди-ка расспроси…»
На то жилец, как будто удивившись,
Скурив «полпримы» в яркий огонёк,
Хотел, было, ответить, да не вышло…
И лишь кивнул под медленный дымок.
ШТУРМ
Над гремяще-лязгающим шумом
Зло горит кровавый небосвод.
Третий день отчаяннейшим штурмом
Осаждает город инород.
В тесноте шлифуются доспехи,
Равнодушно золотом горя
И трещат, как грецкие орехи
Под взбуду меча и топора.
Словно оспой, стены крепостные,
Крепких ядер камни обошли.
Третий день в разгаре не остынут
Страшных сил отважные мужи.
Паутина лестниц, на которых,
Словно мухи – чёрные тела,
Мощь брони, массивности к позору,
За три дня удушьем обвила.
И кипящей смолью не забрызгать
И блокадой враз – не перекрыть.
Был бы мир, да мир из сердца изгнан:
В нетерпеньи копия остры.
Меркнет свет в кудлатых, чёрных тучах.
Быстрый ветр – помощником стреле,
Что пустил оскалившийся лучник
С вековой печатью на челе.
Не слабеет кровью обагрённый
Третий день беснующийся бой,
Несмотря, на то, что оборону
Держит старость, жертвуя собой.
Кабы знал налёгший неприятель
То, что с ним воюют старики -
Изошёл б на тысячи проклятий
И, к стыду, солёные плевки.
Но теперь, геройствуя в нажиме,
Рушит с рёвом наземь ворота
И вбегает в крепость, одержимый…
По телам погибшим, сволота…
–
Ни кого в живых он там не встретил
Кроме крыс, да ведьмы в голубом…
Замер враг. И только стылый ветер
Бил на башне в колокол – «бом! бом! бом…»
