ещё есть кто-то родной.
На улице словно ещё больше похолодало и пошёл снег. Крупные хлопья падают на волосы и мне становится неуютно.
– Тебе нужно носить шапку, – говорит брат и смахивает снег с моих волос. – Ты простудишься.
– Тут недалеко, – только и отвечаю я.
Джейсон достаёт из кармана ключи от машины и долго сомневается прежде, чем предложить то, что хочет. Я вижу это по его лицу.
– Может, подвезти тебя?
– Спасибо, но я лучше прогуляюсь, – уклончиво отвечаю я, но брат отрицательно качает головой.
– Ты не сможешь избегать автомобилей вечно, – грустно произносит Джейсон. Я вздрагиваю.
– Уже много лет мне это успешно удаётся.
– Давай я тебя провожу? – предлагает брат.
– Я сама. Нужно подумать.
Джейсон соглашается. Он обнимает меня на прощание и уходит. Я смотрю, как он садится в машину, выезжает с парковки и скрывается из виду. Меня трясёт. Никогда не избавлюсь от этого страха. Порой воспоминания не стираются ни временем, ни слезами.
Я захожу в квартиру и дрожу не то от холода, не то от бессилия. Волосы мокрые от снега, но это не волнует меня совершенно.
В квартире тихо, как и всегда. Пахнет отчаянием и одиночеством. Кроме Ивлина, здесь никого не бывает. Да и едва ли присутствие Ивлина может что-то изменить.
Дело не в том, что у меня не было шанса завести отношения и жить счастливо. Просто я никогда этого не хотела. Впустить кого-то в свою жизнь, значит, довериться ему, привыкнуть. А люди слишком часто и слишком неожиданно уходят из моей жизни. Переживать одно и то же постоянно просто не хватит сил.
Так спокойнее и безопаснее. Смогу ли я прожить таким образом всю жизнь? Пожалуй.
Но теперь, когда в моей жизни появилась Эйвери, я не хочу сидеть сложа руки. Нужно действовать, что-то предпринимать, но я понятия не имею, что. Знать, что моя сестра совсем рядом, но её нельзя увидеть, – невыносимо. Чувство, будто я разлагаюсь изнутри, просто засело во мне.
Эйвери недоступна, в существование Глории не верит даже мой брат. Что нужно делать мне? Не знаю. Но точно не сидеть здесь и не жалеть себя.
Я решительно набираю номер Шерил. Будь что будет, эта женщина совершила слишком много странных поступков за свою жизнь. Один мой звонок она выдержит.
– Да? – слышу я в трубке голос родной матери и в очередной раз отмечаю, что ничего к ней не чувствую.
– Это Лилиан, – произношу я, мать нервно смеётся.
– Соскучилась, сладкая? – спрашивает она, меня начинает подташнивать. Как можно быть такой отвратительной?
– Её звали Глория? – спрашиваю я без предисловий. Мать перестаёт смеяться и сразу же становится серьёзной.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – отвечает она резко, и тут же становится очевидно, что она всё прекрасно
