их с внуком, поэтому опасная тема Крыма больше не возникала.
25 декабря, оставив Чарли-Александра на попечение надежной няни, Дэвид с Таней отправились на прием, который устраивался в американском Спасо-Хаусе по случаю Рождества. В роскошном темно-синем облегающем стройную фигурку платье, с ниткой жемчуга, на высоких каблуках, Таня смотрелась великолепно. Дэвид гордо демонстрировал свою русскую супругу, действительно valuable acquisition. Не удивительно, что присутствующие мужчины то и дело цепляли Таню взглядом. Есть чему позавидовать: и сама, что надо, и сына ему отличного родила. Как говорится, сomme il faut, даже Коко Шанель не нашла бы, к чему придраться.
Дорогое шампанское, изысканные закуски, нарядная дипломатическая публика вперемешку со знаменитостями, чудный вечер, после которого оба вернулись домой в прекрасном настроении. Взглянув на спящего сына и проводив няню, Таня вертелась у зеркала в спальне, безуспешно пытаясь снять жемчужное колье, но замок никак не поддавался.
– Дэвид, помоги мне, пожалуйста, замок расстегнуть, что-то не получается, – попросила она.
«Как же у Тани волосы приятно пахнут, такой легкий аромат цитрусовой свежести, все-таки запах очень много значит», – отметил про себя Дэвид и, расстегнув замок, уже собрался поцеловать жену в соблазнительное место за ушком, как Таня резко обернулась и, с вызовом посмотрев ему в глаза, решительно произнесла:
– И все-таки Крым наш, российский, и если ты этого до сих пор не понял, мне тебя жаль.
От такого неожиданного заявления Дэвид отшатнулся, словно получив удар под дых. «Ну все, это уже все границы переходит. Сейчас я тебе покажу, чей Крым», – промелькнуло в голове, он толкнул Таню на кровать, и… все перемешалось: гнев, страсть, возмущение, нежность, – вылившись в результате в совершенно потрясающий и довольно продолжительный секс.
Когда тяжело дыша Дэвид наконец откинулся на подушки, он вопросительно взглянул на жену: вдруг обиделась на такой агрессивный «захват», но Таня вовсе не выглядела рассерженной. Да Дэвид и сам чувствовал, что, несмотря на его «силовые действия», сопротивление, с которым ему пришлось столкнуться в самом начале, быстро переросло в явное, ничем не сдерживаемое желание и взаимное удовольствие.
– Дэвид, ты что, совсем сдурел, как с цепи сорвался, – сказала Таня, сдувая со лба растрепавшиеся волосы. – Боже, даже платье мне вечернее порвал! – воскликнула она, разглядывая помятый наряд. – ужас какой, ты хоть понимаешь, что это дорогущая вещь, «Louis Vuitton», хорошо еще, что по шву, зашить можно.
Взглянув на разошедшееся по шву платье и раскрасневшуюся жену, Дэвид рассмеялся.
– Он еще и смеется, совсем уже, – поправляя волосы, возмущенно сказала Таня. – Ты что смеешься, что смешного-то?
– Крым наш, – торжественно произнес Дэвид.
– Что значит «ваш»? Американский? – Таня удивленно посмотрела в серые светящиеся счастьем глаза мужа.
– Нет,
