удостоверением, передавать позывные по хрипящей рации, носить табельное оружие в кобуре и мчаться по центру города на черном автомобиле с синим огоньком. Мечту, в основе своей несбыточную, пришлось оставить. Советским органам не пригодился худенький нервный юноша с невыразительной внешностью и плоским лицом. Да и происхожденьице подкачало: отец, Иосиф Мишин, всю сознательную жизнь предпочитал молитвы в синагоге любым видам партийной активности. Отказавшись от романтической мечты, Мишину ничего не оставалось, как заняться практическим ремеслом. Закончив Московский энергетический институт, Эфраим устроился старшим электриком в депо Краснопресненской линии метрополитена, на станции «Ждановская». В июне 1982 года Мишину исполнилось двадцать семь лет.
Работа в электродепо не отнимала жизненную энергию: рядовые проверки линий, щитков, оборудования, устранение сбоев. Однообразная суета на благо социализма – повод сбегать пораньше к одному из четырех окрестных магазинов за «кеглей» портвейна. Распить ее полагалось по традиции тут же, у откоса путей, с приятелями или подчиненными, травя анекдоты про густые брови генерального секретаря или цитируя самиздатовские романы. Товарищи подшучивали над Мишиным и его фамилией, дескать, вот фамилия-то простая, слишком простенькая. Поэтому в узких кругах электрик заработал смешную кличку Мишин фон Кац с двойным намеком на национальное происхождение и начальственную должность. Кличка-кличкой, а ребята в цеху уважали старшего электрика. Свой парень, пьющий в меру, Мишин ни от чего не отказывался, порол матерую антисоветчину и знал свое дело не хуже других.
Вечерами после работы Мишин пропадал в стареньком отцовском гараже. Ему удалось заполучить за бесценок, по накладной, списанную «Волгу», и летними длинными вечерами новоиспеченный автолюбитель полеживал под ней на коврике, разложив рядом инструмент. Привести в порядок ржавое корыто непросто, но Мишин фон Кац никуда и не торопился. Времени тогда хватало, что называется вагон и маленькая тележка.
Проживал Мишин неподалеку от депо и на работу ходил пешком, дворами, среди однообразных сереньких девятиэтажек, заросших зеленью со всех сторон. Последний участок пути, если идти напрямик, казался сложным. Требовалось перебраться через железнодорожные пути, примыкавшие к наземной линии метро, спуститься с откоса, миновать недостроенный фундамент и перелезть через бетонную ограду. А там уже виднелись слова плаката «На страже социализма и мира» у родного цеха. И вот не иначе как профессиональная интуиция Мишина фон Каца, мать ее, заставила его в то утро остановиться на заброшенном фундаменте и заглянуть вниз. А может быть, интуиция тут ни при чем, а просто утонченный музыкальный слух Фон Каца уловил шум воды.
А там уже виднелись слова плаката «На страже социализма и мира» у родного цеха
Мишин изогнулся и пролез ужом через бетонную дыру внутрь, спустился по шатающейся железной лестнице. Торкнулся башкой о трубу, остановился. В темноте отчетливо
