пап! Я буду скрипачом!
– Ну да, ну да…
Они соглашались. Я им верила. Из Ленинграда пришел контейнер. Дворник дядя Тагир со своими товарищами втащили его на третий этаж в нашу квартиру. Когда контейнер раскурочили, там было совершенно новенькое пианино «Красный Октябрь».
Рояль превратился в большую подставку под мамины герань, фиалки и кактусы.
Пригласили настройщика из городского управления культуры. Длинный сутулый дядька оказался «своим человеком», из прибалтийских немцев, Фридрих Оттович Корх.
– Товарищ Краузе! Я Вас от всей души поздравляю! Стать обладателем возрожденного Беккера – это сказочная удача! И, что самое ценное, его же не сопрут – надорвутся!
Рояль товарищ Корх потом пристроил в кабинет директора центрального гастронома. Его жена остервенело тянулась к культуре и постоянно тягала мужа в местную филармонию, дабы не отстать от приличных людей.
Мои первые заседания за возрожденным Беккером были мучительны. Свежеструганный инструмент с трудом поддавался детским пальцам. В отличие от евпаторийского инструмента, на клавиши «Красного Октября» приходилось усиленно давить. Но я не очень переживала. Я же буду скрипачом…
Однако завтра 1 сентября, а скрипку мне так и не купили. И я уже чуяла неладное, но паниковать раньше времени не решалась.
На следующий день, к трем часам, мы с няней Шурой отправились на первое занятие. На двери в которую мы вошли, висела надпись: «Класс скрипки». И я окончательно успокоилась.
Мою учительницу звали Ольга Федоровна. Жгучая брюнетка с огромными черными глазами. Мое сердце взлетело до потолка и рухнуло в пятки. В горле пересохло, и зубы стали выстукивать «Турецкий марш» Моцарта.
– Ну, милая деточка, на чем играть будем?
– Нннна сссскккккриппппкккке…
– Нет, прелесть моя, о скрипке забудь! Ты у нас будешь учиться на фортепьяно.
Что такое фортепьяно – я не знала и знать не хотела. Душа разрывалась на части. С одной стороны, меня жестоко обманули, но с другой – моя первая в жизни учительница оказалась такой красоткой, что я согласилась бы с ней играть хоть на батарее парового отопления.
Первый любовный фронт
Как же мне хотелось покорить сердце этой прекрасной женщины! Первым делом я, конечно, решила исполнить ей «Бухенвальдский набат». Но она заткнула уши, закатила глаза, затопала ногами и приказала мне немедленно прекратить терзать казенный инструмент. Тогда я попыталась ублажить ее любимой папиной песней «Когда простым и нежным взором». Но она жестко схватила меня за руки и зашипела:
– Мало того, что ты на полкирпича мимо нот лепишь пошлятину, так у тебя и руки-то еще корявые!
Я чуть не плакала, но смирненько внимала ее указаниям. Далее мы с ней несколько занятий подряд долдонили «На зеленом лугу их-вох! Потерял я дуду их-вох!» А она только
