я никогда ничего не слышал, но, скорее всего, родственники есть. Частенько так бывает: пока человеку нужна помощь, забота – никого из родственников нет, а стоит ему умереть, так родни набежит целая толпа, да ещё переругаются.
***
Тихонько постучав в дверь, Андрей вошёл в палату. Вероника вспыхнула радостью, увидев парня: лицо осветилось изнутри, глаза мгновенно стали большими, блестящими и влажными, как у газели. Если бы Андрей обратил на девушку внимание, то очень бы удивился – сейчас Вероника была просто красавица. Она подалась вперед, будто намереваясь броситься ему навстречу и заключить Андрея в свои объятия. Это был первый, непроизвольный, порыв, но девушка тут же взяла себя в руки и притушила внутренний свет первой любви, став, как обычно, серой мышкой. Она незаметно вышла из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Клавдия лежала с закрытыми глазами на спине, склонив голову влево. Андрея поразили руки женщины, лежащие поверх одеяла: они были высохшими и как-то неестественно скрюченными. Как только Андрей подошёл к кровати, женщина открыла глаза и с трудом улыбнулась.
– Я знала, что ты где-то рядом, что скоро придёшь, – говорила Клавдия еле слышно, с большим трудом, переводя дыхание после каждого слова, и так невнятно, что Андрею приходилось сильно напрягаться, чтобы понять сказанное. – Я не хотела умирать, не увидев ещё раз тебя, Андрей. Теперь можно.
Она прикрыла в изнеможении глаза и застонала, по лицу пробежала болезненная судорога.
– Я позову врача, – воскликнул Андрей и тут же услышал:
– Нет, не надо, у меня мало сил осталось.
Клавдия тяжело дышала, а парень гладил её руку и с жалостью смотрел на ещё совсем недавно сильную, умную и красивую женщину, теперь больше напоминающую скелет, обтянутый кожей.
– Извини, Андрюша, что придётся тебе с одних похорон да на других оказаться, – она помолчала немного и, отдышавшись, продолжила: – Наклонись поближе ко мне, я хочу полюбоваться на тебя напоследок. Красивый ты, Андрей, и очень хороший человек. Я люблю тебя. Надеюсь, я не обожгла тебя своею любовью.
– Я благодарен тебе за всё и буду помнить всю жизнь, что ты для меня сделала, – губы Андрея дрогнули. – Тебе очень больно?
– Терпимо, Андрюша… это всё пустое… Главное, не это… Будь счастлив… и пой, тебе место на сцене. Да, Андрей, не бросай Веронику… кроме тебя ей помочь некому…
Клавдия закрыла в изнеможении глаза, и тут же запищали приборы, подключённые к ней. Андрей метнулся к двери, но в палату уже вбегала медсестра, за ней – ещё люди в белых халатах. Через час Клавдия спала, приступ купировали.
Она прожила ещё неделю, если можно так сказать. Да, тело ещё жило, но Клавдии Даревской уже не было. Она лежала с открытыми глазами, которые спонтанно двигались во всех направлениях, никого не узнавала, ни на что не реагировала. Или просто проваливалась
