он увидел пред собой бедно одетого крестьянина, старую кобылу с костлявым крупом и телегу, из которой испуганными на него глядели деревенские ребятишки. Среди них он и увидел Фриду – ребенка, доверие которого обманул. Девочка, замотанная в лохмотья, прижимала к груди лютню, делая вид, что не узнает его.
– Ты? – произнес вор. – Не может быть.
Она не ответила.
– У меня и водка есть, – не успокаивался деревенский. – Хлебните, даст Бог, согреетесь.
Впервые за долгие годы Рихтеру было стыдно.
Мужик помог подняться и заботливо, почти по-отцовски, довел до телеги.
– Ребятки, двиньтесь.
Рихтер не отказывался от помощи и тем более не отказался от водки. Зубами откупорив пузатую бутылку в соломенной оплетке, он сделал первый глоток, а затем и второй. Пил с жадностью, почти давясь. Не различая вкуса и не чувствуя горечи.
– Ишь, гляди – накинулся. Словно волк на пастушка, – захохотал мужик. – Ну ты полегче, я ж не отбираю. Гляди, детвора. Вот оно как бывает. Предложи я воду, он бы и воду пил с таким же остервенением.
– Да хоть мочу ослиную, – ответил вор. – Главное, чтоб не ледяную.
– Голодный? – поинтересовался мужик. – Конечно, голодный. У меня тут где-то хлеба краюха завалялась. Девочка, подай…
– Пусть оставит себе, – буркнул вор. – Я не вынимаю последние крохи из детских ртов… Да кому я вру, вынимаю, но сейчас не буду.
Он мало-помалу начинал отогреваться и, не отводя глаз от треклятой дубравы, вновь приложился к бутылке.
– Куда везешь?
– Известно куда, – грустно выдохнул мужик и, забрав бутылку у Рихтера, выпил. – Первый снег выпал, на Весеннюю поляну везу за лучшей жизнью.
Вор изумленно уставился на добродушного мужика и, обернувшись к притихшим детям, пересчитал головы. Одиннадцать.
– Ты дурной?! – прорычал Рихтер. – А ну, развози щеглов по деревням!
– Таков порядок. Ты вот до седых волос дожил и не понимаешь… У нас тут своя правда.
– Что же это за правда? Скармливать детей кровожадным тварям?!
Услышав это, девочка с лютней в руках прижала инструмент к груди и всхлипнула. Не плакала, но пыталась. Когда-то давно вор слышал, что слезы защищают детей от боли, а у девочки с инструментом слез уже не осталось. Он знал это наверняка. Так же хорошо, как успел узнать и её саму.
– Ну зачем ты так? – мужик перешел на шепот. – Они вон храбрые какие, понимают же все и молчат. Если мы не отдадим деток, у нас в деревнях мор случится. Если дадим меньше, явится волк и перебьет скот, а может, и из сельских кого задерет. Сироты мы. Хозяева на нашу беду глаза закрывают, а Хозяйка дубравы хоть и такой ценой, но пускает наших в лес и, как говорят, сгоняет к краю дубравы оленей, что пожирнее.
– Кто поведет их на поляну?
– Мое
