этого злополучного расширения, даже если в роли таковой окажется ветхая церковь, сооруженная в священном некогда месте за три или четыре века до их, ломателей, пришествия…
3. Город
Ближе всего к заложенному городу располагалась деревня на противоположном берегу, на расстоянии что-то около восьми-девяти километров вверх по течению – пожалуй, самая крохотная, ничтожная из всех прочих. Еще одна стояла как раз между предполагаемым населенным пунктом и главным Городом. И еще две или три в северной стороне, на значительном отсюда отдалении. Большей частью то были деревни поселенцев, отправленных в ссылку либо после длительного заключения, либо за малые проступки перед обществом, которые не принято наказывать лишением свободы, да старообрядцев – если таковые еще существуют. На враждебность местных ровно никакого внимания никто из вновь прибывших не обращал – считалось, что их собственная застройка впоследствии поглотит прочие селения с их убогим почитанием обычаев, примкнет к Городу, и ничего прежнего, довлеющего над ними, не останется. Благодатная, среброносная промышленная зона окутает прежнее черным дымом, окропит грязью, изваляет в пепле, вырвет, вырвет с корнем…
Первые постройки, в основном деревянные (впрочем, иногда руководство не скупилось на камень), нахально пялились своими скучными, скученными облицовками на мрачную церковь, огражденную крепким забором и все же неспособную укрыться от разрушительного невежества. Именно тогда отец Тимофей в припадке ярости заколотил дубовыми досками все окна своей обители, чтобы ни одна живая душа не могла потревожить заключенного в ней Бога. В церкви сделалось темно, как в склепе (она, в сущности, всегда напоминала склеп), и прихожане исчезли… на несколько лет, до самой весны нынешнего года.
Наконец, когда городок разросся настолько, чтобы вместить в себя достаточное количество рабочих, приступили к сооружению надшахтных зданий.
Местные жители, понятное дело, стройки сторонились. В их громогласных, ядовитых восклицаниях сквозила ненависть. Говорили, что город сей, до неба вознесшийся в собственном самомнении, когда-нибудь непременно низвергнется в ад, или вот: земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели этому новому смраду со своими глыбами и бесхитростными животными! Вероятно, под глыбами подразумевался уголь, к добыче которого только-только собирались приступить, или строительный материал, под животными – рабочие. Какой-то бродяга, не слишком запущенный, долгое время ходил по домам с вестью, будто бы в соседней деревне повстречал некоего провидца, и тот говорил: «Я уже вижу огненный столб, в котором сгорит новый город. Множество таких столбов родится, и даже людей огонь не пожалеет». Бродягу, впрочем, не слишком доверчиво слушали, а если слушали, то ничего не подавали, так что вскоре он прекратил свои проповеднические мытарства и даже – более того – бесследно пропал.
4. Шахты
На северной
