обогнуло небольшой холм, и до мотеля осталось не более мили – его уже было хорошо видно благодаря сине-зеленой неоновой рекламе, ярко сиявшей на фоне сумеречного неба. Это зрелище очень обрадовало Эрни.
До наступления полной темноты оставалось минут десять, и Эрни решил не валять дурака и не рисковать и снизить скорость: встреча с дорожной полицией, да еще рядом с мотелем, была бы совершенно лишней. Он убавил газ, и стрелка спидометра поползла вниз: девяносто, восемьдесят, семьдесят пять, шестьдесят…
Ему оставалось всего три четверти мили до дома, когда произошло нечто странное: он случайно посмотрел на юг, в сторону от шоссе, и у него перехватило дыхание. Он сам не понимал, чем был так поражен. Чем-то в окружающей местности, в игре света и тени. Его неожиданно пронзила мысль, что определенный участок пространства в полумиле от него, на противоположной стороне автострады, таит в себе разгадку тех необъяснимых перемен, которые происходили в нем в последние месяцы.
Пятьдесят… сорок пять… сорок миль в час.
Ничто не выделяло роковой участок земли из остальных окружающих его десятков тысяч акров. Более того, Эрни и раньше проезжал мимо этого места, оставаясь совершенно к нему равнодушным. Тем не менее в наклоне поверхности, в ее неровных очертаниях, в конфигурации зарослей полыни и травы с вкраплениями камней было нечто, настоятельно требующее немедленного изучения.
Ему казалось, что сама земля говорит ему: «Вот здесь, здесь, именно здесь ты найдешь ответ на мучающий тебя вопрос, объяснение твоих страхов по ночам. Здесь. Здесь…» Но это не укладывалось у него в голове.
К своему немалому удивлению, он поймал себя на том, что притормаживает машину – за четверть мили до дома, недалеко от развилки шоссе и выезда на дорогу, ведущую к мотелю.
Эрни охватило предчувствие приближающегося суда, столь пронзительное и глубокое, что у него даже мурашки побежали по шее. Он остановил грузовик, вылез из кабины и, дрожа от охватившего его предчувствия, пошел в направлении развилки, откуда, как ему казалось, будет удобнее рассматривать заинтриговавший его кусок земли. Переждав, пока мимо промчатся три огромных автопоезда, он перешел охваченное вихрем шоссе и остановился на краю обочины, прислушиваясь к стуку своего сердца и совершенно позабыв о надвигающейся темноте.
Взгляд его был устремлен на юг и немного к западу. На нем была просторная дубленка с оторочкой из белой овчины, но на голове не было шапки, и он чувствовал, как морозный ветер пощипывает кожу под щеткой седых волос.
Предчувствие чего-то чрезвычайно важного начало притупляться, и вместо него появилось ощущение, что с ним уже что-то произошло на этом клочке земли, что-то, имеющее непосредственное отношение к его боязни темноты и потом начисто забытое, вычеркнутое из памяти.
Но это была какая-то бессмыслица. Если здесь произошли некие важные события, как мог он о них забыть? Эрни не был забывчивым.
