фразу и тогда решил, что малыш просто рисуется. Он всегда старался меня впечатлить, например, говорил, что дома умеет летать и двигать предметы силой мысли.
– Если ты второклассник, то что здесь делаешь? – спросил я.
– У меня дислексия, – ответил он. – Мне назначили дополнительное чтение.
Я почувствовал себя придурком. Это же так паршиво, когда не можешь нормально учиться из-за того, что не в состоянии контролировать.
Я оглянулся. Миссис Незеркат, прищурившись, наблюдала за нами. Я поспешно заверил Джулиана, мол, книга отличная, она мне и во втором классе нравилась.
Он вроде заинтересовался, посмотрел на обложку, где маленький черноволосый мальчик стоял на палубе огромного корабля, и попытался прочесть название.
– Э…эл…
– Элиан Маринер.
– У него есть корабль? Как у «Швейцарской семьи Робинзонов»?
Я понятия не имел, о чем он, но, кажется, Джулиану правда стало интересно.
– Ага, типа того. Но корабль Элиана волшебный. Может лететь куда угодно.
В следующий раз сияющий Джулиан торжественно вошел в библиотеку, держа в руках стопку книг про Элиана Маринера. Сказал, что папа ему их купил, а сам он теперь хорошо читает. До конца года Джулиан оставался все тем же веселым малышом, а потом им поручили написать настоящее сочинение.
Он просто сидел и смотрел на чистую страницу. Наконец я потерял терпение, снял с него очки с радужными пружинками и вложил карандаш ему в кулачок. Джулиан надулся и скрестил на груди свои худые руки.
Мне стало скучно, я отвернулся и принялся смотреть, как мои друзья помогают своим подопечным. И вдруг Джулиан похлопал меня по щеке:
– Как пишется «Элиан»?
– Элиан? Это просто. – Я закрыл большим пальцем «Э» на обложке книги. – Что получишь, если вместо первой буквы подставишь «Джу»?
Он сосредоточенно нахмурился, а потом потрясенно округлил глаза.
– Мое имя! – И принялся писать.
Боже, я в жизни не видел хуже почерка. Буквы кривые, не в ту сторону повернутые – просто иероглифы, а не английский.
Еще пара занятий – и Джулиан прочел мне сочинение, раз уж сам я ничего не мог разобрать. И я вдруг заслушался, словно оказался с мамой и настоящей книгой. В какой-то момент Джулиан просто сделал вид, будто читает, ведь такой рассказ на страницу никак бы не вместился, но мне было плевать. Получилось здорово. Не «молодец, мальчик», а действительно здорово.
Я его похвалил, и по какой-то причине тот момент – сразу после похвалы – навсегда остался в моей памяти, словно фотография. Широченная улыбка, глаза сияют, будто сейчас предстоит задувать свечи на именинном пироге. Иногда в моей голове эта улыбка накладывается на то выражение, которое я увидел на лице Джулиана, когда его снова ко мне «прикрепили». В тот день умерли его родители.
Доктор
