окнах. Лиз безмолвно ввела код сигнализации на планшете у двери. И хоть в округе не было домов и мест скопления людей даже в малых количествах, охрана этого дома подразумевала обратное. Когда муж с бригадой устанавливали сигнализацию и остальные доспехи дома, Лиззи хохотала, что, наверное, это защита от лесного человека, что обитает в соснах, растущих вокруг.
В доме стало тихо. Некоторое время был слышен шум моря, но окна закрылись по команде сигнализации, и девушка вернулась в столовую, включив музыкальный канал. К слову, единственный канал в сетке вещания с повторяющейся изо дня в день музыкой. Лиззи любила шторм, истерию моря, дикие завывания ветра, и, будь ее воля, никогда бы не закрывала эти плотные окна и двери, будь она одна. Но наверху спала ее дочь, маленькая, осознанная Ни, чей сон беречь было необходимостью, если не обязанностью.
Тихая предвечерняя музыка наполнила комнату и долетела до Лиззи. Там было что-то про дождь, возлюбленных и разлуку, слишком романтично и сладко. Клонило в сон, и девушка поднялась наверх в свою спальню, по пути допивая утренний чай.
Все в этом доме было сделано во благо ее безопасности: охранная сигнализация, отсутствие новостных каналов, расположение вдали от автомагистрали и соседей. Целый день Лиз проводила в доме, перебирая книги или играя с дочерью, за исключением вечерних сумерек, когда она выходила на берег и провожала далекие огни уходящих кораблей. Девушка тихо прикасалась кончиками пальцев к воде, не боясь намочить подол очередного вечернего платья или нового костюма, и задумывалась о том, как медленно и вальяжно тянется день. Алан называл это «безопасным» общением с внешним миром и считал важным для счастья жены.
Море было главной стихией и страстью Лиз Соло: еще в самом детстве она украшала стены комнаты фотографиями и вырезками из журналов с морскими пейзажами, скупала постеры кораблей и мечтала, закрывая глаза от отцовского поцелуя на ночь, как однажды останется с морем наедине, покачиваясь в такт, танцуя под ветром, облизывая соленые губы.
И в ней взрастили невозмутимую целеустремленность. Маленькую Лиззи с прекрасными голубыми глазами и белокурыми барашками волос научили верить и трудиться для достижения своей цели – именно этому советовали обучать детей те книги, что прочитали ее родители, готовясь к своему первенцу. Меньше нежности, безостановочной любви, больше похвалы за поступки, больше гордости и восхищения. Последнее лучше всего получалось у отца, и Лиз всегда знала, что ее мечты сбудутся, потому что он восхищался и ими.
Она получила все то, чем были завешаны стены в ее комнате. Большую белоснежную спальню с балконом, выходящим на песчаную дюну, где она читала по вечерам и завтракала утром, лазурные шторы в каждой комнате, переливающиеся на солнце, и само солнце, которое сквозь стеклянные потолки попадало в каждый уголок ее дома и согревало сердце. Но одно омрачало все данное – она привыкла трудиться ради своей цели и теперь, будто, оказалась в точке невозврата, навсегда, выиграв гонку, но не успев познать нечто
