ведь дом всегда там, где нас любят. Когда-то это было истиной: город был пронизан любовью спешащих сегодня. Это была любовь к шустрому пареньку, готовому прийти на помощь, но не умеющему поделиться болью.
Его называли «ежиком» за стрижку и характер. Он умел прятать свое острое оружие в виде не по годам осмысленной жизни, но, любя, был самым добродушным. Уходя в тот прошлый вечер, он никогда не думал, что вернется, шагнув на ступени Суда, с которых охранники еще будут выталкивать пару человек, и не почувствует себя Дома, не различит в шумящей толпе лиц. И пусть его окружил гул голосов, из которого не было возможно понять, кто о чем говорит, но Лео продолжало мерещиться, что некоторые из мужских и женских интонаций отзываются воспоминаниями.
Охранники, отогнав последних желающих ближе увидеть подсудимого, встали по бокам парня и синхронно шагнули вверх по ступеням. Лео замер, желая обернуться к людям, и сквозь стекла еще не отъехавшего автомобиля посмотрел назад, выискивая знакомых: с кем-то он обсуждал новости политики, подрабатывая разносчиком газет, кто-то угощал его утренней выпечкой, когда Лео работал в услугах доставки, кто-то из присутствующих, возможно, был его другом детства. Но охранник, заметив заминку в движении по ступеням, скоро посмотрел на часы и окликнул замешкавшегося.
– Слышишь? Ты!
Часы на здании Суда показывали 9 утра. Охранники переглянулись и остановились на несколько ступеней выше, потому что спускаться было не по протоколу.
– Леонардо Соло! – звучно выкрикнул второй охранник.
Он был старше по званию и обязан был действовать в подобной ситуации. Его громкий голос покрыл площадь, отозвавшись эхом в деревьях и на лицах людей, ухватившихся за услышанное. Лео поднялся и замер рядом, своими худыми плечами чуть касаясь мускулистых рук под формой охраны Суда – самой престижной формой этого города, и они втроем синхронно зашагали дальше.
Осанка, по мнению смотрящих, выдавала тяжелый проступок человека. Волосы были длиннее, чем раньше, что немного скрывало сутулость. Все переглядывались, выискивая в соседях сочувствие, и вспоминали, как когда-то угощали «преступника» собственной выпечкой по своей человеческой доброте. Воспоминаний было много, и все люди, которые собрались на площади в попытках спрятаться от палящего солнца, пытались отфильтровать неоправданные ожидания и восхищение собственным добрым сердцем. Людям бывает необходимо напомнить о том, кто они на самом деле.
8
Учитель Софи Франкс была одной из тех, кто, сжимаемый толпой, не мог сделать и шагу ни на, ни с площади, погружаясь с каждой минутой в возрастающий гул голосов. Держась во благо безопасности за основание фонарного столба с несколькими поблекшими объявлениями, она чуть вытягивала голову, чтобы увидеть фигуру мальчика, больше не схожего с той детской кличкой, которую когда-то она придумала.
Математика
