Пресвятой Деве. Вывалился на крыльцо. Здравствуй, свобода!
Со ступенек вскочил Самир. Увидев его, Корнелиус все понял: мальчишку допросили ранее, и тот, конечно же, все рассказал. Князь сличил показания и выяснил все, что ему нужно без всяких пыток. Ну, и Слава Богу! От избытка чувств дал Самиру подзатыльник.
– За что, господин? – обиделся тот.
– За то! Язык у тебя больно длинный! Ладно, бери мешок, пошли домой!
Вернувшись к себе, засобирался в дорогу. Собственно, особенно собирать было нечего, все своё носилось с собой. По хорошему надо было бы дождаться санного пути, но Корнелиус решил не рисковать: мало ли, что ещё князю Шуйскому в голову придет? Сейчас отпустил, а завтра – Бог весть! Неделя ушла на поиски подходящего купеческого каравана – в одиночку по Московии разъезжать не рекомендовалось из-за разбойников. Наконец, нашел: европейские купцы, среди которых нашлось даже двое земляков-барселонцев, отправлялись в Варшаву и далее в Париж. Начальник стражи, состоящей из двух дюжин наемников, согласился нанять Корнелиуса, впечатленный его молодецким видом, особенно усами. Ну, и рассказами о приключениях в Америке тоже! Очень хорошо! Ещё и денег за дорогу подзаработать получится!
Самира Корнелиус договорился посадить на один из возов, сам же решил ехать верхом. За день до отъезда отправился на конскую ярмарку на Таганку. Выбор был не шибко большой. В основном продавались рабочие лошадки и просто старые клячи, годные лишь на живодерню. Годный под седло конь нашелся после целого часа блужданий: вороной жеребец, красавец, захваченный, по словам продававшего его кряжистого цыгана, у татарского хана.
– Ты только посмотри, мил-человек, какие у него грудя широкие! А ноздри! Неделю скакать во весь опор будет без остановки – и не устанет нисколечко! И жрет мало – всего горсть овса на сто верст! – разливался соловьем продавец.
– Сколько же ты хочешь за него? – ненавязчиво прервал сии рекламные живописания Корнелиус, между нами говоря, в лошадях разбиравшийся слабо.
Цыган, знаток не только лошадей, но и людей, окинул потенциального покупателя смышленым взглядом: богатый иноземец, гражданский, не кавалерист (ноги-то, не кривые!), в лошадях видит лишь красоту.
– Дык, боярин, как отдать! Такого-то красавца! Да за него и пятьдесят рублёв мало! Вот, только для твоей милости: сорок пять!
Цена была явно завышена.
– А дешевле? – скучным голосом вопросил арагонец, пытаясь скрыть огонь в глазах, ибо конь ему ужасно понравился, – Скажем, за пятнадцать?
Цыган в притворном ужасе схватился за сердце:
– Пятнадцать! Да мне пятнадцать плотют чтоб я его привел кобылу покрыть! Не, за сорок – ещё куда ни шло, хоть и себе в убыток.
Они торговались ещё полчаса, и цыган снизил до тридцати пяти.
– Я продолжаю хотеть, чтобы ты сбросил ещё пятерку! – от волнения Корнелиус слегка запутался в русском языке.
Цыган упирался:
– Не, никак не возможно! У меня ж
