Слитки меди, серебра и золота, оружие, драгоценные камни в сундуках… Много лет, а то и десятилетий собирали, не иначе! Внимание привлек странный меч на восточной стене, явно очень старый, судя по форме. Выглядел он, как отлитый в грубую земляную форму и затем не обработанный. В смысле, не отшлифованный. Взял, повертел в руках. Странный меч! Тяжелый широкий обоюдоострый клинок… и не похоже, что металлический! Лезвие острейшее, но неровное, выглядит так, будто его никогда не точили, вынув из формы. Решил прихватить с собой, показать Папе. Дополнительное доказательство посещения склепа не помешает! Сунул в мешочек и горсть необработанных рубинов. Пора смываться! Подошел к отверстию в стене, в котором сверкнули глаза терпеливо ждавшего Самира.
– Лезь сюда!
Самир, кряхтя, просунулся в дыру. Осторожно спустив его на пол, Корнелиус объяснил:
– Я полезу первым, а ты подашь камни, чтобы заделать лаз. Затем я втяну тебя, ты положишь камни на место.
– Я понял, господин!
Корнелиус втиснулся в нору, оставив ноги снаружи, чтобы за них можно было ухватиться. Самиру легче, он тощий и гибкий, сможет извернуться, чтобы скрыть следы взлома. Как назло, погас фонарь! Ну, ничего, можно и на ощупь.
Самир просунул в нору камни, почему-то три, а не два, и по ногам господина вскарабкался следом.
– Ставь камни на место!
В ответ натужное пыхтение:
– Уже… ставлю…
Поползли обратно.
Осторожно высунув голову из норы, Корнелиус внимательно огляделся: никого, слава Деве Марии! Вылез, помог Самиру. У того в руках был какой-то предмет.
– Что это у тебя?
– Не знаю, господин. Я думал, камень, а оказалась деревяшка…
При свете луны Корнелиус рассмотрел деревянный цилиндр, украшенный резьбой. Ладно, потом разберемся! Вход в нору завалили сучьями.
Подхватив одежду, направились к озеру, никого не встретив по дороге. На пляже Самир долго тер своего господина песком, намыливал восемь раз, испотребив все мыло до тоненького обмылка. Этим обмылочком намылился сам. Вода была холоднющая! Оба промерзли до зубовного стука. Зато теперь почти не воняли!
Вернувшись в лабаз, Корнелиус вытащил флягу с агуардиенте, сберегаемого с самой Италии. Отхлебнул несколько глотков огненной ароматной жидкости. Полегчало! Согрелся, зубы перестали стучать. Самиру не дал. Обойдется мальчишка!
(Примечание: агуардиенте – апельсиновая водка. Крепче русской водки шестнадцатого столетия вдвое! Пьется, тем не менее, на удивление легко, и наутро проявляется лишь сухостью во рту и небольшим головокружением! Проверено Автором на добровольцах в лабораторных условиях.)
Ближе полудню погрузка ясака на баркасы была закончена. Переплывши
