бриг «Сокол», порт приписки Бристоль. Построен там же три года назад. Водоизмещение четыреста тонн. Вооружение – восемнадцать двадцатичетырехфунтовых пушек, то-есть, более, чем солидное. Днище обшито медным листом, ого! Единоличный владелец судна – Джон Сильвер. Вроде, всё в порядке!
– Сколько у вас команды, месье капитан?
– Двадцать человек, включая меня. Все добрые католики. Мне бы хотелось, чтобы вы наняли их, если купите «Сокола». Сейчас среди моряков безработица.
– О, это вполне возможно, но мы должны будем поговорить с каждым из них.
– Ну, разумеется, разумеется!
Попугай потоптался на плече, распустил крылья и хрипло скомандовал:
– По бим-бом бр-рамселям! Крепи шкоты, ур-роды!
Через два часа, когда брат Теодор уже допивал третью кружку кофию, вернулись эксперты.
– Годится, хозяин! Посудина новая, крепкая, как орех. Маневренность превосходная! Я её настрою, как скрипку, и такое вам изображу! – гудел Паганини, – Чтоб мне не выпить в жизни ни капли рому, если я не выжму с попутным ветром двадцать узлов!
– Верно, двадцать узлов вполне реально! – подтвердил Сильвер.
– Дерево везде новое, аж звенит! Мачты кедровые, днище медью обшито! В трюме сухо, как в глотке с похмелья! – выдал своё заключение плотник Страдивари, – Надо брать, хозяин! Лучше не найдешь!
Скрывая ликование, настырно рвавшееся на лицо, чтобы расцвести там широкой глупой улыбкой счастья, брат Теодор открыл переговоры:
– И какая же ваша цена будет, месье Сильвер?
– Ну… как отдать! Судно, считай, новое, пробег небольшой… Я думаю, двадцать сотен гиней будет в самый раз, – сдвинул треуголку на затылок капитан и хитро прищурился.
– Побойтесь Бога! За такие деньги я могу купить фрегат! Тысяча пятьсот гиней – красная цена! – ринулся в бой брат Теодор.
– Не, Бога бояться не надо, он добрый! А жалкие пятнадцать сотен гиней за корабль, который проходит двадцать лет без капремонта – это просто смешно!
– Да, действительно, я погорячился… Тысяча семьсот пятьдесят!
– Во-от, это уже лучше! Ладно, служитель культа, я сбавлю тридцатку, хотя это наполняет моё сердце печалью.
– Тысяча восемьсот двадцать – и пусть печаль в вашем черством сердце сменится радостью!
– У меня четверо детей и шестеро внуков! Они умрут с голоду, если я продам последнее, что имею, за такие гроши!
– Только из жалости к вашим прожорливым потомкам, капитан: тысяча восемьсот пятьдесят! На эти деньги они смогут жрать до отвала двести лет, судя по теперешним ценам на базаре!
Ну, всё, как у людей! Торговались пять часов. Сошлись на тысяче девятистах гинеях. Ударили по рукам и пошли в маклерскую контору оформить сделку. Векселя заранее вызванный О'Кэйн подписал, не задавая вопросов. Он, вообще, не промолвил ни слова и моментально исчез, едва его миссия закончилась.
Куплю-продажу брига вспрыснули от души
