разглядеть в его сиянии.
Райс наитием поняла каким-то внутренним, что никто к ней не войдёт с распростёртыми объятьями, а этот божий свет лишь простое приглашение самой явиться на суд Троицы за все свои былые прегрешения. Кутырка неспешно из шкур выползла, глаза ладонью прикрыв полностью, да вышла в мир нестерпимо болезненный, по глазам резанувший до боли в маковке. На уши птичий ор обрушился, и рыжая растерялась от неожиданности, что вперёд закрыть оглохшие уши иль глаза от рези слезящиеся?
Постояла в проходе, вроде как привыкла к шуму забытому. Шагнула пленница на поляну из поруби, по-прежнему щурилась да прикрывалась ручонками, пока не смогла различить сквозь пелену слёзную трёх вековух [9] на поляне замерших, стоящих пред ней словно идолы струганные. Одеты во всё белое сверху донизу. С седыми будто снег волосами распущенными, да длинными белыми посохами, что держали в руках скрюченных. Стояли они молча, без движения да внимательно голую Райс разглядывали, будто ожидая чего-то путного от кутырки ни бельмеса не понимающей.
Глаза рыжей постепенно обвыклись, хоть и приходилось всё ещё сильно щуриться, но дева уж могла их разглядеть в деталях да с подробностью. Вековухи стояли хмурые, коли не сказать злые ни пойми с чего, но её это тогда почему-то не встревожило.
– Сколько времени я взаперти была? – спросила Райс измождённым голосом, решив начать разговор первою.
Ей ответили, но не сразу, а через паузу, притом довольно длинную.
– Сколь надобно, столь и сидела. Как положено. Две седмицы, [10] почитай, ровненько.
– Две седмицы всего? – тут же вскинулась в изумлении неописуемом да в эмоциональном порыве бывшая узница, уверенная, что сидела там не меньше двух лун, [11] как минимум.
Но вместо ответа на её реакцию экспансивную, одна из вековух сама спросила неожиданно. Притом жёстко да зло так потребовала, будто девка в чём-то по жизни виноватая:
– Ты чё решила, непутёвая?
Дочерь царская даже дёрнулась, будто от пощёчины хлёсткой да унизительной, непонятным образом успокоилась да ответ держала не раздумывая. Сказала первое что на ум пришло, даже сама подивилась сказанному:
– Учиться мне надобно многому. Я ещё ни к чему не готовая.
Эх, бедовая. Знала б тогда девонька, что ответь она по-другому как, может быть и кончились для неё мучения.
Рыжуха голая да сиденьем заморённая, уронила голову взлохмаченную, потупив взгляд и увидела, как к ней босыми ногами подошла одна из ведьм, [12] ведуний [13] иль колдуний, [14] для неё тогда они все были «в одном мешке перемешаны». Погладила вековуха мученицу по лохмам растрёпанным, воткнула что-то в волосы и было это последнее, что дева запомнила…
3. Говно по реке плывёт, о пути не задумываясь. Опьянев от жизни, в яму падают расслабившись. Только лезть наверх – упираться приходится. Ну, а коль горы не видать поблизости, то и тужится за просто так
