это прыткость восточного мужчины. Знакомы один день, несколько часов, а уже едет в город, чтобы разузнать обо мне побольше. Я была и возмущена, и польщена, и обезоружена этим поступком. Развела руками и, почти смеясь, ответила:
– В таком случае… Тот молодой человек, о котором мы говорим, – мне не жених.
– Но Вы мне не рассказали о нем!
– Так и Вы наверняка женаты… И не раз.
Теперь в тупик поставила я его. Али словно оскорбился. Но я не думала, что он примет мои слова так близко к сердцу. Он же много разговаривал с англичанами и мог привыкнуть к нашему поведению.
– С Вами невозможно спорить! – возмутился Али.
– Тогда, может, не стоить пробовать?
– Ни одна женщина мне не возражала…
– В Алжире нет ни одной женщины, которая попробует сказать Вам хотя бы слово поперек?
– У нас так не принято.
Али словно смягчился, и я воспользовалась этим: превратилась в нежное создание, которое хочет примирения. Пустив в ход глазки, я ласково проговорила:
– Тогда позвольте мне быть этим исключением в Вашей судьбе.
– Мне кажется, что я готов Вам позволить все что угодно…
Мне, конечно же, от Али ничего не было нужно, поэтому я не ответила. Просто улыбки хватало. И меня спасла музыка, которая вскоре вновь заиграла. Начались танцы.
– Так Вы женаты? – спросила я.
Осман слегка виновато посмотрел на меня и ответил:
– У меня две жены.
– А гарем есть?
– Нет, мои жены мне этого не простят.
Какая честь, подумала я. Смешно представить, как две женщины сидят дома на кухне и обсуждают своего мужа…
– Уму непостижимо, – проговорила я. – Как на одной планете живут похожие друг на друга люди, и все-таки они так отличаются!
Али ответил улыбкой. Тут к топчану подошла девушка и начала танцевать для нас. Я разглядывала каждое ее движение и аплодировала. Вскоре она протянула руку и предложила мне выйти танцевать. Я отказалась, но девушка настаивала. Отнекивалась я недолго. Осман начал переводить ее слова:
– Отказом Вы ее обидите. Она хочет Вас научить танцу живота.
– О, это здорово, – Али переводил мои слова. – Но я не смогу!
– А Вы попробуйте!
Али долго меня уговаривал, и я решила сказать правду:
– У меня платье с корсетом, оно стянуло мне грудь и ребра. Не то что танцевать, пошевелиться иногда сложно…
Осман понял, что я действительно не могу танцевать. Не потому, что мне противны танцы. Он перевел мою жалобу девушке, та кивнула. С секунду постояла на месте, быстро зашла мне за спину и ловко расслабила веревки, что стягивали тело. Я хотела возразить, но не смогла: на меня смотрели любопытные богатеи.
– Она говорит, что в таком платье танец живота не станцуешь, но сидеть на месте тоже не надо, – перевел Осман. – Ну, же
