Прогулки по полю случайностей. Борис Михин

      В зубах застряло

      прошлое,

      горошек

      и что-то от её истерик;

      материалом

      пошлости

      и спрошенному

      матрас и тени,

      дома и догмы.

      Кодовое

      долго

      не дешифровывалось да и

      не смог бы.

      Хордовые,

      удочки и лодка,–

      всё нах, хана.

      Эх, Нострадамус.

      Творилась ночь сама собой.

      И – потихоньку умирая.

      Пора ли?

      Всё же не вторая

      жизнь мимо, весело, босой.

      И большинство наперечёт,

      и прочее наиважнейшим;

      не скажет ни о чём Ганеша,

      смеясь.

      Дым смыслов горячо

      тревожил будущее я

      и говорил с ним.

      В настоящем

      я рислингировал, бо аще

      не стану им, не пощадя.

      От неизвестности и до

      соседней неизвестности шёл

      со мной в себе час, тонко стихший,

      как в своё время мессидор[3].

      Обобщение может вздыхать сколько хочет,

      совмещая субатомное и аспекты;

      всё, к чему тезис «тоже» подходит не очень,

      тем не менее – тоже – не будет не спетым.

      О заплёванном слове «душа» хватит спорить,

      это просто бозон, придающий нам свойства

      осознать себя стадиями зооспоров

      и влюбиться в пространство, во время и в осень,

      и реальность творить, раздвигая реальность,

      убоявшись, искать у реальности реверс,

      пересохшим внутри хлобыстнуть минеральной,

      и творить снова, но не имея в резерве

      ничего.

      Так всегда на изнанке изнанки

      (то есть – в существовании, обобщая).

      Существуя, всегда что-то нужно: и знаки,

      и отсутствие их тоже.

      Даже пощады.

      Провально озвериниться на серость,

      эпически обделаться с мечтой

      и обнаружить у себя в резерве

      ничто;

      и вместо слов поступки да эмодзи,

      раскрашивающие «итс окей»

      в нибудь-какую точность.

      И свободы

      немыслимого в степени капец.

      И ни дворцов, ни силы, ни харизмы, –

      скворцов бы под окно и (без обид)

      затарить у адепта похеризма

      великое умение забить.

      Никак не вспомню, кому я снился,

      и сколько точек отец поставил,

      а по дороге встречались лисы

      и выход снизу закрыт листами

      из очень тонких пород металла,

      сквозняк железом гремел, смеявся.

      Не вспомню, умер как завтра Вася,

      но знаю – следом за ним слетаем.

      Наверно кто-то и нас придумал,

      вообразил и забыл.

      Да напрочь.

      Ему

Скачать книгу