медведь и барельефная надпись «Россия». В медвежьих глазах неярко светились красные лампочки. По всей видимости, во время движения это выглядело достаточно зловеще. Я вернулся к клумбе, и ель закрыла от меня бронированный локомотив.
– Такое ощущение, – помедлив, сказал я, – что мы ехали в столыпинском вагоне.
– Так это и есть столыпинский вагон, – сказала она. – Ты думаешь, эти ставни закрывают, чтобы защитить нас от литовцев? Нет, они нужны, чтобы никто не сбежал по пути. Это уже лет тридцать, с тех пор, когда закрыли границы. Люди, которые хотели уехать, начали сбегать во время поездок. Разбивали окна, вылезали на крыши, прыгали, когда состав проезжал над реками или возле озёр…
По перрону нестроевым шагом прошли четверо солдат. Армейская клетчатая камуфляжная форма за сорок лет изменилась не очень сильно, но на солдатских нарукавных нашивках была неизвестная мне эмблема в виде медведя, спрятавшегося в зарослях василька и недружелюбно смотрящего влево. Под эмблемой шла столь же незнакомая мне аббревиатура «ОКРАМ». На брезентовых ремнях за спинами солдат висели чёрные автоматы.
– Первый, я седьмой, – протрещала рация у одного из солдат. – Эшелон досмотрен. Можно пускать.
Солдаты прошли дальше, и Катя, опустив руку с сигаретой, договорила:
– Вот это и прекратили. Приварили ставни, которые закрывают на всё время транзита. В пятьдесят пятом году какой-то москвич хотел сбежать, взорвав порохом окно в туалете вагона. Ставню заклинило, и он не пролез. Ему дали пятнадцать лет за терроризм. Громкое было дело. Из-за этого сменили руководителя нашей железной дороги, прислали нового из Москвы. Он немедленно перетащил к себе всех своих друзей, и они тут же начали имитировать бурную деятельность. У меня ведь муж пятнадцать лет инженером-путейцем работал. Вызвал его один такой молодой да амбициозный начальник в кабинет и сказал: вот так и так, мы тут усиливаем безопасность дорожного следования, а у тебя жена иностранка по деду. Или разводись, или пиши заявление по собственному желанию. Ну, развелся фиктивно.
А его потом всё равно через месяц уволили, мол, был женат на иностранке по деду. Мне тогда на мясокомбинате третий раз подряд зарплату недоплатили. Сначала два месяца штрафовали за невыполнение плана, а на третий раз, когда я его всё-таки выполнила, сказали «что-то много ты заработала» – и снова оштрафовали за неформенную одежду. Вот и я ушла с работы.
Поездная бригада с молотками возвращалась по перрону обратно. Холод уже вернул многих пассажиров обратно в вагоны. Я потёр зябнущие руки и убрал их в карманы куртки. Катя бросила окурок в урну.
Громкоговорители сообщили, что скорый поезд Калининград – Москва отправится через десять минут. Медленно и нехотя мы отправились назад, к вагону. Только сейчас я увидел, что в дальнем конце станции возвышается смотровая вышка. На фоне закатного неба вырисовывался силуэт человека с биноклем. Хорошо, что не с оружием, подумал я. Почему под этим прекрасным
