форме, – подумал он, – всего-то десяток километров, а подустал». Определенно, ежедневной гимнастики и плаванья в бассейне маловато для поддержания тонуса. «Бегать что ли начать по утрам?» – подумал Феодор и сам же усмехнулся этой мысли. Он посидел несколько минут на камне, умиротворенно глядя в пространство, а потом отправился за валежником. Запреты запретами, но развести небольшой костер – совершенно безопасно и, главное, он почти не будет заметен. В ложбинке имелось старое кострище – кучка покрытых пылью угольков. Можно даже вообразить, что это след того самого костра, который развели здесь друзья двадцать лет назад… Хотя, конечно, с тех пор здесь побывали сотни людей, и нечего попусту фантазировать.
Феодор старался собирать самые сухие ветки, чтобы было меньше дыма. Потом пробрался к ручейку, который шелестел неподалеку, и набрал воды в раскладную пластиковую флягу. Солнце тем временем быстро садилось, освещая окрестные возвышенности косыми лучами. Их зеленое убранство стало контрастным и рельефным, появились проплешины полян, каменных осыпей. Стройные стволы на фоне красноватой почвы казались незыблемым палисадом, вкопанным до самых подошв лаконских гор. Было тихо, птицы молчали. Вдруг сверху налетел прохладный ветерок, сразу заставив накинуть куртку, но зато сразу раздул костер, сухие сосновые ветки с треском разбрасывали искры…
Через полчаса великий ритор уже сидел над пышущей жаром кучкой углей и старательно перемешивал с оливковым маслом зернышки булгура. Старая палатка была раскинута рядом и отчасти защищала от ветра. Киннам чувствовал себя немного кочевником на потаенном привале, прячущимся от врагов, и это ощущение доставляло неизъяснимое удовольствие. Он настрогал длинных палочек и начал разогревать на них домашние колбаски, принесенные из харчевни, местный деликатес. Не забыл Феодор и про лед – заранее насыпал горсть кубиков в дорогой эфиопский термос, оправленный в кожу, и теперь понемногу бросал их в стакан с золотым виски, ласково коря себя за сибаритство. Да, в былые годы такое и в голову бы не пришло…
Сколько же лет прошло?.. Впервые они были здесь на первом курсе, на пасхальных каникулах. Больше двадцати двух лет назад. Он помнил проведенные здесь вечера очень хорошо, особенно последний. Кажется, всё происходило в другой жизни – и, одновременно, только вчера. Бедность, общежитие, яростная учеба… Но время тогда тянулось медленно, а сейчас несется вскачь.
Неторопливо наслаждаясь ужином, великий ритор смотрел, как блекнут вдали розово-алые полотнища заката, как синие кулисы опускаются на затихшие горы и долины… Скоро зажгутся звезды. Как тогда сказала эта девочка? «Мы все обязательно соберемся здесь снова. Потом. Лет через сто. Будем молча сидеть вокруг костра… Или парить по воздуху в медленном хороводе теней…» Киннам усмехнулся и отхлебнул виски. Нет, никто здесь не соберется никогда, всё это прекрасные
