на котором сидел апостол Петр?
– Ну, конечно, он из Рима. – Папа кивнул и слегка задумался. – Хотя по поводу апостола… Вы же ученый, всё понимаете. Главное – символическое значение этого седалища. Вы читали ли последнюю монографию Папахристодуло о символе?
– Да, и был поражен! – Киннам воодушевился. – Как прекрасно она написана, сколько там верных наблюдений!
– Да-да. Вот именно. Наблюдений. Вот, посмотрите, на вас мундир, который символизирует иерархичность государства, которое давно уже не так иерархично, как при Константине Порфирородном. На мне тоже белые одежды, которые должны символизировать духовную власть, единственную в своем роде и утвержденную в единственном городе… Но что теперь? И понтифик формально не один, и город совсем другой, и даже вот этот престол – их два, если вы заметили. И я уже не помню, где подлинный. – Тут папа мудро улыбнулся, от чего его нос почти коснулся верхней губы.
– Может быть, подлинный все-таки в музее? – осторожно предположил Киннам.
– Может быть, – охотно согласился Иоанн-Павел. – В наше время ни в чем нельзя быть уверенным. Вернее, всё неоднозначно. Но именно эта неоднозначность и говорит о развитии, не так ли?
– Но всё же есть вещи единственные, неповторимые в своем роде…
– Это вы не на константинопольские ли святыни намекаете? – вдруг спросил папа.
– Честно сказать, нет, но… тем не менее, я осмелюсь поинтересоваться: правда ли, что в ваших покоях находится знаменитая икона «Госпожа Дома»?
– Да. Я ждал вас. Собственно, не вас, а кого-нибудь с этим вопросом. Я слежу за новостями. Я всё обдумал и готов расстаться с ней, хотя это мой любимый образ. В конце концов, не унесу же я ее на тот свет…
– Я могу заверить вас, что, в случае принятия вами такого решения Империя, безусловно, не останется в долгу, – заявил Киннам, смешавшись. Всё разворачивалось как-то слишком быстро, и дело уже явно выходило за рамки его компетенции.
Иоанн-Павел между тем отъехал прямо в кресле – оно оказалось самодвижущимся – к стене и с превеликим трудом встал на ноги. Киннам вскочил с места и сделал было движение чтобы помочь старику, но тот остановил его взмахом руки. Резная панель перед папой отъехала в сторону и Феодор увидел, что за ней скрывается небольшая молельня, наполненная иконами и горящими лампадами.
– Пожалуйте сюда! – позвал папа.
Великий ритор приблизился. На дальней стене молельни висела большая византийская икона в драгоценном киоте. Богоматерь смотрела прямо на него, скорбно и одновременно необычайно проникновенно. Киннам невольно перекрестился.
– Подойдите, подойдите поближе, посмотрите, – пригласил папа. Киннам подошел. – Видите, в правом нижнем углу, похоже на трещинку?
Да, трещинку он заметил – черную, змеящуюся, слегка напоминавшую кляксу. Она была явно нарисована…
