а утром приходили в школу, сонные, но счастливые.
Чтобы мы были.
Он – единственный, кто готов подбодрить в самый тяжелый момент. Всегда. Даже если так плохо, что опускаются руки. Даже если всё кажется пустым и горьким. Пока рядом Макс, у меня есть смысл жизни.
Автобус неторопливо подъезжает к школе и, посигналив, тормозит возле главного входа. Перед тем, как уйти к друзьям, Макс шепчет мне на ухо:
– Встретимся в нашем месте после уроков?
От его голоса по позвоночнику бежит волна дрожи.
– Да хоть вместо, – хмыкаю я.
– Лучше – после. У меня для тебя заманчивое предложение.
Он подмигивает и уходит.
Вот интриган! Ну и как теперь пережить длиннющий школьный день?..
Урок за уроком. Из кабинета в кабинет. Алгебра, удвоенная физика, английский, физкультура и русский. Скука смертная. Мои мысли заняты другим, тем, что гложет, терзает, не дает покоя. Я пропускаю мимо ушей учительские замечания и бессмысленную болтовню одноклассников. Всё пустое. Вокруг не может быть ничего важного, пока где-то в стылом подвале моя сестра борется за жизнь Дениса. Надеюсь, когда-нибудь она обучит меня всем тонкостям, и вместе мы очистим от скверны сотню мальчишек России.
Когда кончается последний урок, я несусь в сквер за школой. Дождь утих, но размокшая земля хлюпает под ногами, утягивая в себя стопы. Небо, затянутое тучами, вот-вот готово разразиться грозой. Сидя на спинке скамейки и постукивая ногой по сиденью, меня дожидается Макс. Он уставился в телефон и с кем-то оживленно переписывается.
– Так что за предложение?
Макс от неожиданности выпускает из рук телефон.
– О, ну ты и внезапная. А предложение самое неотложное, – он хитро щурится. – В общем…
Вместо того, чтобы закончить фразу, Макс спрыгивает на землю и делает шаг мне навстречу. Смотрит, не отрываясь. Приближается…
Наш первый поцелуй совсем не тороплив. Он долог, правилен, со вкусом мятной жевательной резинки и чего-то настолько сладкого, что подкашиваются ноги.
– Короче, давай встречаться, – не спрашивает, а утверждает Макс, отдышавшись.
Ответ очевиден.
***
Я приезжаю домой затемно и надеюсь прокрасться к себе, не потревожив спящую сестру, но обнаруживаю ту на кухне. Ева лениво жует кусок пиццы, восседая на подоконнике. Она грустна и совсем не похожа на себя обычную, будто из неё высосали все краски. Даже волосы, выкрашенные в черный как ночное небо оттенок, потускнели. В оконном отражении я вижу себя и невольно сравниваю с сестрой. Её черты острые и изящные, мои – округлые. У неё аккуратные губы, у меня – тонкой линией. Только глаза нам достались одинаковые: ярко-зеленые, глубокие. Мамины глаза. В остальном даже сейчас, уставшая донельзя, сестра эффектнее меня.
Светильники выключены, но дверь холодильника открыта, и изнутри льется
