до наших дней благодаря усилиям целого ряда выдающихся умов. Леонард Блумфилд, профессор лингвистики, царивший в американском языкознании более четверти века, в своем учебнике препарировал значение следующим образом. Возьмем слово соль. Что оно значит? В учебнике Блумфилда это слово объявлялось названием хлорида натрия, который более точно (или по крайней мере более научно) принято обозначать символами NaCl. Однако Блумфилду несомненно было ясно, что лишь немногие слова поддаются такому простому анализу. Этим способом нельзя получить значения таких слов, как любовь или страдание.
Дать подобное научное определение значения любой языковой форме можно было бы только в том случае, если бы мы обладали точным научным знанием обо всем в мире говорящего… [а поскольку такие знания отсутствуют] понятие значения является слабым местом языкознания{39}.
При таком подходе это, разумеется, верно.
Однако меня поражает, что человек с такими обширными познаниями и острым умом, как Блумфилд, мог полагать, что NaCl, или «хлорид натрия» – это значения слова соль. На самом деле очевидно, что это переводы слова соль в различные функциональные стили. Но даже пересмотрев таким образом наивный подход Блумфилда, мы остаемся в рамках идеи, что слова (переведенные в любой стиль или на любой язык) – это названия вещей.
Одна из причин широкого распространения этого убеждения в том, что так сказано в Ветхом Завете:
Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. (Быт. 2: 19)
Этот короткий стих оказал долгосрочное влияние на то, как в культурах Запада рассматривается язык. В нем говорится, что исходно язык был и в принципе остается списком слов и что слова – это названия вещей (более конкретно: названия живых тварей). А еще в нем тезисно отмечается, что язык не входил в число творений Бога, а был человеческим изобретением, одобренным высшей силой.
Таким образом, у номенклатуризма – представления о том, что слова по сути своей являются названиями, – долгая история; подспудно он лежит в основе большей части дискурса о природе перевода с одного языка на другой, если в этих языках есть слова, которыми называют разные вещи, или разные слова для обозначения одних и тех же вещей. Однако на самом деле тут проблема не в переводе, а в самом номенклатуризме, потому что он совершенно неудовлетворительно описывает устройство языка. К примеру, такое простое слово, как head, не может считаться названием какого-то конкретного объекта. Оно встречается во множестве различных выражений. Например, им можно обозначить скалистый мыс (Beachy Head в Сассексе), слой пены (a nice head of beer[36]) или определенную роль в бюрократической иерархии (head of department[37]). Что общего у столь различных вещей? Как узнать,
Славная шапка пены на пиве (
Глава отдела (
