потери! Не исключаю, что могу остаться один. Может быть, не окажется иного способа избежать гибели, как надеть кольцо. Может быть, я брошу компаньонов, чтобы не погибнуть бессмысленной смертью вместе со всеми. Отдавать жизнь ради кого-нибудь из них я не собирался, и это не предательство. Это не случай Герингена, потому как тот просто струсил, когда еще мог сражаться. Хотя, скорее всего, граф надумал свести счеты с лейтенантом, открыв его спину упырю. Раньше имперец частенько теребил свое укороченное ухо и зло косился на Тейвила.
Но кольцо еще надо опробовать и для начала – выкрасть у инквизитора. Только где монах его хранит?
Томас Велдон не поднимался с земли уже второй час. Упокоив упырей и орков осиновыми кольями и освященной водой из Черной, инквизитор принялся за молитву. Сначала в полный голос, потом утих – только беззвучно шевелил губами. В темноте чернела коленопреклоненная фигура с накинутым на голову капюшоном монашеской рясы. Зная Велдона, я не сомневался, что он действительно будет молиться до рассвета.
– Зря не позволили Ричарду умереть, – вдруг сказал гном.
Я непонимающе посмотрел на Барамуда.
– Вряд ли лейтенант выкарабкается, – пояснил он.
Затем Барамуд направился к эльфу, точившему ножи у небольшого костерка, разожженного из хвороста и коряги, когда-то давно выброшенной на берег. Рой последовал за гномом.
Томас Велдон тоже говорит, что лейтенант обречен. Но что, если и он, и гном ошибаются? Да, Тейвил так и не пришел в себя, но ведь и горячки нет. С виду кажется, что Ричард просто-напросто крепко спит.
Манрок устроился на камне чуть в стороне. Вождь уселся там с начала обряда упокоения. Какое-то время он тоже молился; наверное, своим богам. Теперь молчит. Морок не похож на себя: смерть всех его воинов – и даже худшее, чем смерть, для некоторых из них – сломали что-то внутри орка. Я надеялся, что ненадолго.
Между орком и эльфом сидит огсбургец, его руки заведены за спину и связаны, во рту кляп. Еще не решили, что с ним делать, точнее – как именно его прикончить. Генрих фон Геринген не жилец, и мы, то есть я, гном, эльф и Рой, отложили его казнь на завтра – негоже проливать кровь, когда звучит молитва. Правда, монаха мы не спросили, однако вряд ли Томас Велдон будет возражать, а если и станет, то судьба имперца все одно не изменится. Орк за полковника тоже не попросит. Когда Рой спросил Манрока, вождь отмахнулся и сказал, что ему все равно.
Но правильно ли терять Дар Герингена? Я снова задался этим вопросом. Нет, верно рассудили, что доверять ему нельзя. Нельзя вернуть ему оружие, да и просто тащить за собой – тоже не вариант. Рано или поздно, но у имперца обязательно появится шанс свести с нами счеты, прежде всего со мной.
Еды и питья полковнику не давали, и он прекрасно понимал, что это означает. Держится, негодяй, слабину не показывает. Сидит с видом, что так и надо – быть связанным. Молодец, горделивого презрения у него не отнять. Да шут с ним!
Я один у границы, отделяющей наш поредевший отряд от мрака ночного Аннон Гвендаре.
