тебя не уедет, – усмехнулся старик в бороду. – Время ещё есть, прогуляйся вон. Воздухом подыши. На погост зайди, поклонись, чего попросту сидеть здесь, – старик кивнул в окно.
Флинт только сейчас заметил, что неподалёку от станции разрушенный храм. Ни вчера, ни сегодня он его заметить не мог – шёл с другой стороны. Церковь была кладбищенской, из—за поваленной ограды рядом видны старые кресты.
– А, пожалуй, и прогуляюсь, – сказал Флинт старику. – Как электричка подойдёт, я же её услышу?
То была странная прогулка по развалинам, Флинту до этого по кладбищам гулять не приходилось. Эмоций масса – от ощущения полнейшей жути до священного преклонения перед несколькими поколениями села, которые нашли здесь приют. Некоторые надгробия были каменными, но прочитать, что на них написано, невозможно. Поросли мхом или стёрлись от времени, дождя и ветра. В развалинах храма жили вороны, время от времени, карканье нарушало гармонию. На стенах едва—едва проступали изображения. В храме было тихо, но это была другая тишина, не та, что глушила его на железнодорожной станции. Эту тишину нарушать не хотелось. Её хотелось слушать, как будто в ней закодировано всё то древнее время, которое постичь невозможно никакими органами чувств. Только каким—то особым внутренним слухом сердца. Казалось, что он здесь не один. Ощущение это было физическим. Он молчал, боясь спугнуть происходившее действие вокруг него. Действие невидимое и непонятное, но в том, что оно было, сомневаться не приходилось. Хотелось принять участие в происходящем, но как? Никаких молитв он не знал, да и вообще был далёк от непонятной церковной жизни, казавшейся ему нелепой суетой. Сейчас он думал не об этом – сопричастность действу, времени и предкам, которые когда—то стояли здесь, на этом самом месте (а где им еще стоять?) окутывала его тайной.
На станцию вернулся, как раз услышав гудок электрички. Старика в сером пиджаке в зале ожидания уже не было. Там вообще не было никого. Сонная тётка в оранжевом жилете продала ему билет, махнула флажком, и электричка запыхтела. В зале ожидания он забыл свёрток с пирожками. «Забыл, значит, придется вернуться» – пошутил Флинт сам с собой.
Вернулся он в Вознесенское уже осенью.
Погода была дрянь. Дрянное дело обещала ему и теперешняя встреча с Митяем и его компанией в придорожной закусочной. Взгляды пары амбалов исподлобья из тёмного угла и жёсткий тон белобрысого в толстовке «Невада» ясно говорили о том, что ничего хорошего не будет. Когда Флинт сделал шаг в проём двери за Митяем, он ясно понял, что его единственное спасение – бегство. На улице лил дождь. Митяй зашёл под навес на заднем дворе и обернулся.
– Рассказывай, студент… – процедил он, не вынимая сигарету изо рта.
Флинт быстро оценил обстановку. Если бежать, то только вон в ту щель, между сараем и забором. Там – он заметил, когда сюда шёл – овраг. Нырнуть туда, потом будет видно, куда дальше.
– Да нечего мне рассказывать, Митяй, – сказал он, отслеживая каждое движение противника.
