и милостиво отпустили домой. Девять вечера. Интересно, Лешка поел уже или меня дожидается? Хоть и взрослый, но все равно дите же. Пользуясь случаем, отпросилась завтра до обеда – буду решать свои финансовые дела как-то. А дома что-то так мне обидно стало за себя, так горько, что расплакалась я прямо по-детски втихушку от сына. И помощи-то ждать неоткуда, и вера в собственные силы, и оптимизм мои иссякли. Одиноко стало очень. И тут еще женская навалилась хандра, предательски воспрянула тоска по сильному плечу, хотя я ее и морила самым страшным мором.
И тут словно озарение какое-то снизошло на меня. Так ведь есть еще последняя инстанция на этой земле! Ну, и не на земле тоже. И бабка моя всегда в трудную минуту к ней обращалась, истово осеняя себя знамением, стоя на коленях и бормоча что-то. Я маленькая была, но хорошо помню, каким умиротворенным и благостным было ее лицо, когда она, кряхтя и держась за поясницу, выползала из угла с иконами. Пусть практически не поможет, но хоть надежду какую подкинет или вразумит. А надо сказать, что я не слишком активным и послушным христианином была. В храм ходила редко, крестилась уже в сознательном возрасте. В бога верила, но без фанатизма. Молилась иногда, конечно, но как-то без особой веры в произносимые слова. Даже лампадка у меня была маленькая, и иконка со скорбными, потрескавшимися ликами в медном окладе – Матери и Сына. От бабушки досталась в наследство, а бабке от прабабки. В общем, намоленная икона была. Вы будете смеяться, но я подумала, что поддержка небесных сил, если они и существуют, как говорится, мне очень нужна сейчас. Специальных молитв я, конечно, не знала. Да и нет таких молитв, чтобы долги сами собой закрывались. Но верить-то в хорошее нужно! Собирала я мысленно все подряд. И прониклась как-то, как-то на душе увереннее стало. И еще подумалось. Да на фиг мне эти любови-моркови, сильные плечи, упование на «вдруг кто-то когда-то и откуда-нибудь придет-поможет»! Мне бы денег насущных или идею, откуда их взять. И хватило бы мне этой милости по самое не хочу. Ну, это же не так много, в конце концов. Так думала я, сложив пальцы в троегорсточку и горячо осеняя грудь крестом, вперив взгляд на древние, нарисованные неизвестным умельцем лица. Совершенно неожиданно и ничем не мотивированно по щекам поползли теплые слезы, но ни боли сердечной, ни спазмов в горле, от которых хочется криком кричать, не было. То были слезы утешения и временного, как я понимала, покоя. Ну, прорвемся как-нибудь. С божьей помощью.
Следующее утро было таким же безрадостным, как вчерашнее, но каким-то более мирным, что ли. Хорошо, что сын, на свой страх и риск, снял пломбу на счетчике, и свет дома появился. Все не так плохо и безнадежно. Я подсчитала общую сумму долгов – кредит, свет, ипотека, квартплата, накопленная за три месяца. Примерно, где-то около тридцати тысяч. Прямая дорога по банкам. Я знаю, что я – дура. Сама себе вырыла долговую яму. Но надо как-то выпутываться. Первый банк. Ноль дробь результата.
