Угрюмов так же спокойно, как и в первый раз.
Иван Фаддеич не выдержал и чуть не криком сказал ему:
– Почему? А потому, что вы низкий и грязный мальчишка!
Угрюмов отступил на шаг и оглянул себя, как будто для того, чтобы убедиться, действительно ли он низок ростом и не запачкан ли грязью.
Иван Фаддеич заметил это и возмутился ещё больше. Еле сдерживая голос, он проговорил:
– Вы, батенька мой, не юродствуйте! Вы всё понимаете, отлично понимаете… а притворяетесь сиротой казанской…
На это Угрюмов плаксиво заметил:
– Я и есть сирота… только не казанская, а саратовская…
– Вы как сюда прошли?
– Куда?
– Куда, куда!.. Сюда, на каток – вот куда?
– Ах, сюда-то? – прикинулся Угрюмов недогадливым. – Сюда? Да очень просто: на счёт индейского богдыхана3…
Иван Фаддеич всплеснул руками, плечи вскинул и отступил назад.
– Вот беспримерная наглость! – прошептал он. – Не понимаю я вашего собственного языка. Вы мне говорите попросту, без затей… Что это значит? Как вы сюда прошли? Даром? А?.. Даром?
– Даром.
– Ну, так сейчас же подите в кассу и заплатите там за вход. Слышите?
– Зачем это?
– А! Так? Ну, так я сам пойду и внесу за вас… Гадость, низость, позор!.. Фу!
Иван Фаддеич даже плюнул.
А Угрюмов, спокойно улыбаясь, посмотрел ему вслед и пошёл с развалочкой по катку.
В гимназии, когда воспитанники вернулись туда, поднялась целая история. Иван Фаддеич не нашёл возможным оставить поступок Угрюмова безнаказанным. Угрюмов за обман и дерзость был оставлен на воскресенье без отпуска и посажен в отдельный класс на хлеб и на воду. Но и досталось же от него Шушарину за то, что тот проболтался!
Прошла после того воскресенья ещё неделя, и Угрюмов попал, наконец, в отпуск. Возвратившись из дому в гимназию, он пошёл явиться дежурному воспитателю и сдать ему отпускной билет. Дежурным в тот день был Иван Фаддеич.
Отдав ему билет, Угрюмов вынул из кармана кошелёк, достал оттуда рублёвую бумажку, развернул её и, держа пальцами за края, поднёс к самому носу Ивана Фаддеича.
– Что это такое? – спросил тот.
– Руп-с… Позвольте сдачи, – сказал Угрюмов, глядя ему в лицо нагло, с вызывающею усмешкой.
– С чего сдачи? Зачем? – удивился Иван Фаддеич.
– А это должок мой.
– Какой должок? Вы мне ничего не должны.
– Как же! А помните, на катке-то за меня пятачок отдали? Позвольте сдачи.
– Подите вы, пожалуйста, с вашим должком. Вам бы стыдиться надо было, а вы всё ещё продолжаете дерзничать, – сказал Иван Фаддеич и начал читать Угрюмову длинную нотацию о том, как ему необходимо раскаяться и исправиться, – тем более, что он – круглый сирота, что ему надеяться не на кого, что
Титул, который употреблялся по отношению к китайским императорам.
