его заслуги для французской армии и для всей Франции неоценимы.
И хотя никто не помнил такого генерала и не слыхал про его победы, однако ей охотно верили, то есть не то чтобы верили, а просто ей не возражали, не желая разуверять и раздражать старушку: ведь это было такое невинное, безвредное хвастовство…
Зато заслуги Madame Mélinnet, оказанные ею Боре, были, действительно, неоценимы. Во-первых, мальчик говорил по-французски безукоризненно, так что прямая обязанность Madame Mélinnet была выполнена в точности. Во-вторых, она прекрасно влияла на Борю нравственно: благодаря во многом ей, характер ребёнка развивался правильно, и в добрую, хорошую сторону.
Она поступила гувернанткой к Боре, когда ему шёл ещё только пятый год. Прежде няня Акулина Степановна баловала мальчика; действительно, она крепко любила его, но по-своему, слепо и неразумно: любя, она нередко исполняла его капризы. Мама не всегда имела возможность замечать это: у неё, конечно, бывали хлопоты по хозяйству, приходилось ей иногда уезжать в гости и принимать визиты, – словом, она не могла быть при Боре безотлучно; поэтому в её наблюдениях за ним случались порою пропуски.
Но приехала Madame Mélinnet – и дело пошло иначе. Надо заметить, что она была женщина образованная: поселившись у Булановых и найдя в их домашней библиотеке несколько детских книг на французском языке, она забраковала их, сказав, что эти книги она знает и что, по её мнению, читать их с Борей не стоит; одну из них она назвала даже прямо вредною и горячо доказывала, почему считает её такою. Булановы сразу увидели, какой человек поступил к ним, и порадовались тому, что за Борей будет хороший надзор.
С первых же дней они исполнились уважения и доверия к Madame Mélinnet; между ними установились дружеские отношения. По её желанию и указанию было выписано из Парижа несколько журналов и книг, так что чтения ей с Борей хватило надолго, а когда и оно иссякло, Madame Mélinnet выписала себе журнал для родителей и воспитателей и уж по нему выбирала, какие книги покупать для Бори.
Обыкновенно она читала ему, когда он сам ещё не научился грамоте; потом они шли гулять в сад или в поле, или в лес.
За садом был прелестный, молодой ещё лесок, который обыкновенно называли «поповой рощей», потому что он рос на церковной земле. Они часто садились на опушке, на краю спуска к оврагу, в глубине которого, осенённый седоватыми ивами и вётлами, извивался студёный ручеёк, пробиваясь между большими, серыми камнями. И M-me Mélinnet всякий раз говорила Боре, что это место очень напоминает ей такой же пейзаж на её родине, во Франции, где она жила ещё девочкой и где любила сидеть подолгу, прислушиваясь к пенью птиц, к стрекотанию насекомых, и смотря на синее небо и зелёную траву…
«Admirant le ciel bleu et l’herbe verte, et priant le bon Dieu»10, – заканчивала она свои воспоминания. И всякий раз Боря замечал, что её чёрные глаза были полны слёз.
Он удивлялся, почему она плакала, и спрашивал её не однажды, что с нею: здорова ли она, какое у неё горе…
Но она
Любуясь голубым небом и зеленой травой, и молясь Богу (фр.)
