этих мыслей его снова бросало в жар, а старый друг наливался свинцовой тяжестью.
Домой Григорий вернулся после обеда. Алевтина с Евгенией сидели на террасе и со скучающим видом наматывали в клубки голубую шерсть.
– Что так долго, Гришенька! – обрадовалась Алевтина и приподнялась со стула. – Я заждалась уже тебя. Обедать будешь?
– Да, собери. А отец дома?
– Нет, Иван Ильич до сих пор не приезжал. А Элеонора Михайловна почивают.
Пока Алевтина разговаривала с мужем, Женька хитро посматривала в его сторону. Григорий покраснел, ему почудилось, что эта чертовка знает о том, что творится в его душе. Ее взгляд, открытый и внимательный, казалось, хотел сказать: «Эк, тебя, зятек-то колобродит! Мало тебе ночи с крестьянкой, так ты еще и сестру ее решил прихватить. И все из-за меня…»
Григорий нахмурился.
– Что на обед?
– Зеленые щи, Гришенька. Заливное из судака, пирог с малиной.
– Неси все. Проголодался.
За столом Григорий ел щи и заливное, и читал свежие газеты, принесенные почтальоном для его отца. Глаза пробежались по первым страницам. И в отделе «Происшествия» он прочел сообщение о том, что несколько народовольцев взорвали подъезд дома генерал-губернатора. Генерал не пострадал, а злоумышленники схвачены и преданы суду. Григорий с удовлетворением принял эту новость.
«Вот, и на вас, синеблузых, с наглыми замашками приходит расправа», – мстительно подумал он.
Потом его взгляд зацепился за маленькое сообщение о том, что в Козельском уезде, возле села С-кое, найден труп молодой женщины с обезображенным лицом. На теле несчастной имеются множественные раны от когтей дикого животного. Идет следствие по факту гибели неизвестной.
Григорий отбросил в сторону газету. Есть сразу расхотелось. Он пошел в спальню и, медленно раздевшись, лег на кровать. Взгляд темных глаз уперся в потолок.
«Согласится ли Ольга? – думал он. – Интересно, какая у нее сестра? Похожа ли она на Женьку?»
Он не заметил, как задремал, но вздрогнул, услышав скрип двери. В комнату тихо вошла жена. Утиной походкой она дошла до кровати и села на край.
– Гриша, ты стал таким молчаливым. Все хмурым ходишь, будто я тебе чем не угодила, – она положила ему на бедро теплую ладонь. – Ты потерпи немного, вот рожу, и будем мы с тобой ласкаться, как и прежде.
– Чего ты, глупая? – улыбнулся он. – Я же все понимаю.
Алевтина с радостью обошла кровать и прилегла с другого края. Она прижалась к мужу и, ухватив его ладонь, притянула ее к собственному животу:
– Потрогай, как пинается. Бабка-повитуха говорит, что сынок должен быть.
Григорий повернулся к ней:
– Это хорошо, Алечка.
Она протяжно вздохнула.
– Может, я могу тебе сделать устами приятное?
– Не стоит, не надо. Потом. Я обойдусь… – он снова лег на спину.
– Я тоже, Гриша, сильно хочу тебя. Так хочу, что мочи
